Я не мог остановиться,
                 не мог оторваться,
                              словно пропойца,
и никакая ни месса,
никакая ни месть за лебединую масть,
хлестала из него, как из брандспойта,
смывая хамелеонную
                        многоцветную грязь!

Я люблю моё поколение незамаранное.
И сколько б ни прожил
                        и что б ни пожал за труды,
я буду музыкой
                        отмывать
                                 все тропинки и тротуары,
на которых остались
                                 хамелеонные следы!

3.

Как в раю,
так и в аду,
лиры и флейты давно не в ходу.
Один только выход, один резон -
саксофон.
Саксофон - это то,
                         во что не завернёшь фальшь.
Это соха, распахивающая ваш
разум и душу.
Гол, как дитя непорочное,
саксофон похож сразу
                                  на горло и позвоночник.
А может, он -
                          эволюционная форма
отпавшего у нас хвоста?
Но это - хохма.
Когда в него дуешь, горло
щекочет звезда.
Наши рекорды -
                            это взятые нами препоны.
Я буду дуть
                    в мой альтруистический альт,
пока не рухнут
                       все иерархические иерихоны,
и не исчезнут слова
                             типа "кольт" и "культ".
Летят ещё люди
                       во вчерашнем замедленном сальто.
Мой альт по-лебяжьи
                              шею сгибает в сон.
Но самое главное -
                        на нём можно сыграть то Завтра,
ради которого,
                       корчась в бессоницах,
                              повторяет наши тела саксофон...

НА МОГИЛЕ ПОЭТА

Мимо храма, вдоль забора -
к соснам в самолётном гуле,
что в почётном карауле
корни - в почву, кроны - вверх,
там, где медно-самоварный
листопад, запас словарный
порастратив, онемел...

Умирать несовременно.
Продолжая Диогена,
мы на прошлом ставим точку -
полный поворот рулю,
и уходим, словно в бочку,
в землю круглую свою.

Нам уже откуковали
колокольни, наковальни,
мы сыграли наши роли
и глядим из-за кулис
на сегодняшних актрис.

Вечность фауны и флоры...
Мы - подземные суфлёры
в этой пьесе, где играют невпопад
люди, письма, флейты, пули,
сосны в самолётном гуле...

Занавесом театральным опадает листопад.

* * *

Целую руки твои,
                          Русская Речь,
На которых ты качала своих поэтов.
Не твоя вина,
что не всех сумела сберечь -
так бывает у матерей многодетных.

Молюсь,
чтобы ясными оставались твои глаза.
Целую подол
                      твоего свободного платья.
Только б во имя твоё
продолжали творить чудеса
младшие братья!

Тки своё полотно,
                    одевай века!
У тебя Время истине учится.
Молода не по возрасту,
и работа тебе легка.
Ты, наверное, Троеручица!