Александр МИЛЯХ

БОЛЬ-ТРАВА

БОЛЬ-ТРАВА

И послушна, и упряма,
Порожденная судьбой,
Зарастает густо память
Быль-травой и
Боль-травой.
Быль людскую на поруки
В доброте берет строка,
Горькой правды – живы муки,
Долго мелется мука.
Издают далекий скрежет
Лет жестоких жернова,
Боль-трава по сердцу режет –
Непокорная трава.
Заросло широко поле:
В травах острых – наша Русь!
Быль-трава растет по пояс,
Боль-трава растет по грудь.
Поднялась трава до сердца,
Заросла травой тропа,
А куда от муки деться?
Через жизнь ведет
Судьба...

ЗАЯЧИЙ ПЕРЕУЛОК

В переулок Заячий, будто невзначай,
Заходил, играючи звонами, трамвай.
Он гремел и горбился, свет бросал и тень,
От ночного города уносил нас в день.
Скромный и заслуженный, помнит: не людей,
Во дворе простуженном – штабеля теней.
Свет – Петровна Вера... Грезятся тела?
Девочкою верною – Вас судьба спасла!
Снегом припорошен был переулок Ваш,
Тени были сложены – по второй этаж.
Ладожскими маршами смерть побеждена.
Дочка Ваша старшая – мне теперь жена.

Десять лет – не разница! Воспеваем мир...
Но живут блокадницы – тенями квартир.
Не для них,
                    для выживших –
                                       для живущих нас:
Зайчики под крышами не бегут от глаз.
Солнечные зайчики, их вспугнул трамвай,
Он заходит в Заячий,
будто невзначай,
В строгости, в молчании встанет в свет окна –
В переулке Заячьем темнота страшна...

САЛИК

Уносит брёвнышки с водой Ангарскою,
Свищу соловушкой под Красноярском.
Вон скалы мглистые нам корчат рожи!
Как стать “столбистом” мне,
Мой брат Серёжа?

Камней оскалы туман рассеют,
“Столбы” – есть скалы над Енисеем.
А я не маленький – в четыре года,
Плывём на “салике”, вокруг природа.
Бежит по берегу, по кромке самой,
Плывёт в истерике. Рыдает мама.
Бежит по тропочке. По скользкой, скальной,
Нам тихо ропщет – братьям охальным!

А брёвна связаны колючей проволокой,
Мне жить заказано – судьбою долгою,
Пусть скалы грозные жгут чёрствой кожей...
Жизнь понял поздно я, мой брат Сережа!
Плывём вдоль берега. Отстала мама.
Мы не в Америку!
На остров с Храмом!
Свечей там не было. Иконы сняты.
Но шли по небу ли? Легко и свято...
Священной ратью – пять туч над Храмом.
То я был с братьями. Отец и мама.
Да разве тучами – четыре облака?
Уже отмучились. Стал каждый – обликом...

ОДНОГОДОК

“...Блаженный вечный дух унес твои мученья”
Александр Блок

Изломанный атлет, приверженный к запою, –
Скелет и в тридцать лет от прошлого болит,
Разжалован майор был жизнью холостою,
Теперь небесный взор тоску испепелит.
Есть клятвы на крови – есть жертвы у присяги,
Но сброшенных с небес – спасает шестикрыл.
Исшрамленный майор в Ливане был и в Праге,
Был с богом разговор. И бог беду простил.
Волшебный дар в груди,
                        с осколком, с пулей – рядом.
Полжизни позади, а впереди – лишь тьма
Неверия и лжи. К чему теперь награды?
Зачем вторая жизнь приходит к нам сама?
Она приходит вдруг,
                         лишь смерть небеспричинна.
Вот пьет с майором друг. Я – молодой старик.
Наш возраст не причем, раз не приучен к чину.
Унижен отчий дом. Свинцом налился крик.
Есть клятвы на крови. Была Отчизны – клятва.
И жертвенной любви – был очищенья дух.
Убили красоту. И что тут непонятно?
Мы веры чистоту – сменили на беду.
Полжизни позади. Рождения и смерти.
Награды на груди? Но их срывает век!
Век – славы господин. Клянитесь и не верьте.
Он – раб, когда един с судьбою человек.
И веру, и простор, присущие десанту,
Вновь возродит майор, я на него похож.
Клянется вечно жить, запаса лейтенанту.
Но смерть подвластна лжи,
                            упрямей жизни – ложь.
Не ближним стал Восток,
                             стал дальним – центр Европы,
Нам дан идей урок – и пришлых, и родных.
Для сверстников вождей – старания и опыт,
Страдания людей – лишь сверстников моих!
Я знаю ваш прыжок в пасть пражского балкона.