писал искушенный в переводческом ремесле поэт Александр Межиров. Тем не менее, руки, что называется, чесались: еще в самолете Тампа – Нью-Йорк я начал работать над переводом, продолжил на пути из Нью-Йорка в Москву. Вернувшись домой, обнаружил, что в имеющихся у меня многочисленных сборниках Казанцева этих стихов нет. Может быть, это вообще не его сочинения? Казанцев – фамилия не редкая: в том же Томске есть теперь другой Казанцев, пишущий стихи. Но того зовут Александр – инициал другой, да и стихи у него совсем иные. Пришлось сесть за телефон, разыскать Василия в подмосковном городе Реутове, где он живет теперь, рассказать в письме эту историю и попросить, если это и впрямь его стихи, прислать мне оригиналы стихотворений. Василий охотно откликнулся. И вот что получилось:

ПРЕВЫШЕ ВСЕХ ЗЕМНЫХ ВЫСОТ

(“Обратный” перевод с английского)

– Превыше всех земных высот,
превыше молний и светил
кто вознесен был ими?
– Тот,
кто миру истину явил.

– Но кто ж к безмолвию болот,
снегов, где только ветер выл,
приговорен был ими?
– Тот,
кто миру истину явил.

КОГО ВЗМЕТНУЛИ ТАК ВЫСОКО

(Авторский текст)

– Кого взметнули так высоко –
Неотвратимых выше гроз?
Превыше звезд, превыше рока?
– Того, кто правду миру нес.

– Кого прогнали так жестоко –
Туда, где ветер, мрак, мороз,
Туда, где вьюга? Мох? Осока?
– Того, кто правду миру нес!

ЗВУКИ

(“Обратный” перевод с английского)

Стонал и плакал темный лес,
но ветер стих, смирив свой пыл,
и этот звук замолк, исчез,
и я забыл его. Забыл.

Сверкнула молния, и гром
свои рулады протрубил,
но постепенно стих потом,
и я забыл его. Забыл.

В бессонницу, когда вокруг
ничьих не слышно голосов,
я был пронзен однажды вдруг
легчайшим тиканьем часов.

Они лежали на столе,
где сам же я их положил,
и звук их, мнилось, рос во мгле
и, вырастая, ворожил.

Я знал с тех пор и свет, и мрак,
прошли года, но, словно гром,
ночное тихое “тик-так”
звучит в сознании моем.

ЗВУКИ

(Авторский текст)

В лесу густом раздался крик.
Он грозен был и дик.
Но стих вдали, растаял крик,
И я забыл тот крик.

В высоком небе грянул гром.
Он резким жег огнем.
Но улетел, растаял гром.
И я забыл тот гром.

В полночной чуткой тишине
Средь смолкших голосов
Однажды грянул в душу мне
Легчайший ход часов.

Уходит вдаль за годом год,
Идет, бежит, спешит.
А тех часов неспешный ход,
Как гром,
В ушах
Стоит!

Не мне, разумеется, судить о качестве своих переводов. Могу сказать лишь одно: Василий их “признал”. То есть, одобрил. Можно, правда, заметить, что присланный оригинал стихотворения “Звуки” на целую строфу короче, нежели английский и, соответственно, русский перевод. Но и этому есть объяснение. “Перечитав стихотворение, понял, что предпоследнее четверостишие в нем лишнее, – написал мне Василий. – Сократил его”.
Что же касается Генри Тейлора, то с ним Казанцев, по его словам, никогда не встречался и никогда о нем не слышал. Где и как познакомился американец со стихами русского поэта, где и как “положил глаз” на них, остается неизвестным.
Стихотворение “Звуки”, например, не входило ни в одну из книг Казанцева, печаталось только в журнале “Сибирские огни” в начале далекого 1989 года. Но, так или иначе, история эта мне кажется весьма оптимистичной. Во-первых, она еще раз подтверждает, что поэзия не знает ни границ, ни расстояний, ни пресловутых языковых барьеров. Какими-то неведомыми подчас путями поэты находят друг друга, и перекличка их не прекращается никогда, играя свою, подчас незаметную, но важную роль в жизни нашего разобщенного мира. И, во-вторых: несмотря на многие авторитетные скептические суждения, поэзия все-таки переводима: ведь, что ни говори, дважды “пересотворенные” стихи сохранили и свою поэтическую мысль, и даже характерную интонацию!

2. ОН БУДЕТ СТРОИТЬ ИМПЕРИИ...

В том же магазине в Тампа попалась мне другая книжка: “Любимые стихи Жаклин Кеннеди-Онассис” (издательство “Hyperion”, Нью-Йорк, 2001). Судя по отбору, осуществленному дочерью Жаклин – Каролиной Кеннеди, поэтический вкус американской “первой леди” начала шестидесятых был весьма широк: наряду с Гомером и Шекспиром в книге присутствуют знаменитый ирландец Йейтс, многие выдающиеся соотечественники – “великая затворница” Эмили Диккинсон, неистовый бунтарь и экспериментатор Э.Э.Каммингс, “традиционалист” Роберт Фрост и многие другие. Фрост, в частности, представлен сти