журналов только в это время: Седакова, Пригов... Он возмутился:
– Как ты можешь через запятую их!
– Я не через запятую. Я с красной строки каждого, – отбрила я.
А иногда уж смолчу, но потом в записях описываю своё возмущение. “Юра сказал: если можно заказывать, то мне – картофель-фри!.. Я с четырьмя детьми – из последних сил – устраиваю день рождения, а ему еще подай фри! Нет бы мне помочь, а он – заказывает...”
В конце Юра стал агрессивный, носил с собой в портфеле кусок арматуры. После того, как он ударил отца монтировкой, мы его НА ПОЛНОМ СЕРЬЕЗЕ боялись. Я молилась: “Боже, помоги мне... как-то не принимать Юру дома, говорить, что не до него!”
Само собой, я никогда не поддерживала друга в стремлении пить, но когда он голый лежал после реанимации, бегала – одевала, кормила... А теперь думаю, что в самом деле нужно было тогда прекратить отношения! Я же... еще и обстирывала его, хотя муж запрещал мне это делать. Так я – тайно, когда Слава на работе. Цитирую из записей. “Вчера, когда Славы не было, я сказала Юре, чтоб он надел нашу чистую одежду, а его одежду... помог мне выжать, так как у меня болело сердце. Можно сказать, что он сам всё почти стирал”.
Но и Юра мне часто помогал в чем-нибудь. Умерла бабушка – две пары её очков мне принёс! Ещё у него как у инвалида был бесплатный проезд, а я часто не имела денег на билет в трамвае, и тогда Юра выручал (увозил Шуре книгу или привозил мне от неё пальто)... У своего старого друга ксерокопировал мои рукописи, когда просила...
Если честно, то вообще хорошего от Юры мы видели больше! Да, гораздо! Он мог меня утешить при любом глупом расстройстве. Например, я только что прочла, что с детьми нужно сюсюкать. А мы никогда этого не делали! Говорю:
– Детям – оказывается – нужно “у-тю-тю” говорить! У них от этого пищеварение улучшается. А мы с рождения все им Пастернака читали, дураки!
– Ну, может, Пастернак хотя бы частично заменял “у-тю-тю”? – спросил Юра.
Наш последний разговор был закончен перепалкой. Я что-то говорила про смирение, мол, так Бог сотворил, а Юра: “Да уж Бог мог бы для нас получше мир-то сотворить”. Ну, понятно, чтоб моря водки плескались... А ведь Бог дал ему все: родителей, образование, здоровье, красоту, ум, а чего ещё-то?!
У Юры была любимая фраза. “Так никто и не взял на себя ответственность за совершение Большого Взрыва”.
Жалко Юру. Какой был красавец с огромными стрекозиными глазами! На днях встретила его друга – Борю. Он сказал, что по просьбе отца Власенко ходил на опознание. Но на мониторе был другой (тело уже похоронено). И всё же раз за разом мне снится, что Юра жив, нашелся, его военные куда-то увозили на полгода работать. Он долго не пил – сразу видно. Руки не дрожат. И я так радуюсь!
У нас с Юрой была договоренность: если кто-то из нас получит премию, то мы купим друг другу по компьютеру. И я иногда, видя его состояние, говорила: “Тебе купи – ты его пропьешь!”

– Нина, не пропил же я машинку до сих пор.
Да, машинка цела. Верно, не пропил. Но и пропил, уйдя от неё в загул. Ведь был не трезв, наверно, раз домой дорогу не нашёл. Да, несознательно, но и сознательно – все мы осознавали, к чему дело идет. И он должен был осознавать. Осиротела машинка, ведь Юры нет рядом с нею... И не только машинка! Как я ждала Юриных отзывов на картины мои! Намажу рыбку, он сразу: “Подари!” Собрал целый аквариум моих рыб (сам так выражался)...
Он много о чертях говорил (видел их во время белых горячек): мол, у чертей тоже водку пьют и прочее. У меня написались недавно стихи об этом:

Мы тебя любили,
Ты нас не любил.
Как же все дружили?
Много было сил.
Мы тебя забыли,
Ты нас не забыл.
Мы вполне грубили,
Ты в ответ шутил.
Черти тебя сбили –
Сам ты их впустил.
Мы тебя простили.
Ты бы нас простил!

Нина ГОРЛАНОВА, г.Пермь