Владимир НЕШУМОВ
МЕСТА
Неканонические строфы
Раскрылетился по забору вьюнок, словно по свитку тушью кисточка
Ци Бай-Ши; спозаранку отворяет калитку голоног, соседский мальчишка с
удочкой: обещал, ведь, вчера на рыбалку, дак, – пошли; разрастается отсюда
в обнимку с ними перистое состоянье души.
* * *
Банальностей, общих мест вычитатель, особенностей примечатель, с этюдником
и красками не расстается неугомон, в неповторимость влюбленный... ошагивает
он доступное здесь, окрестное: луг, болотину, поле... – неутомимо, ссылаясь
на всем известное: проворонишь если нюанс, – не воротишь.
* * *
Вошедший в лес – внимателен, и, прислонясь к березе, до того недвижно
затаен, что даже белка по ошибке, будто по коре ствола, взметнется по
его одежде, и – в дупло; но гаичка синичка все же истово непримирима с
незваным гостем и с такой, ну, просто-напросто недопустимой близостью
к ее птенцам кого-то там... – незримо слышится: “отвянь на пень”; другой
не внял бы, этот – понимает, соглашается.
* * *
Когда затор, и – невпротык, то в пограничной дреме автор-сочинитель вспоминает
прозу мастера: “...за поворотом, за холмом, покрытым обгорелым лесом...”
– реку фраз, в которой кроме прочего досмотра всегда он возымеет и проверку
собственного ум-за-разума “на вшивость”: заклинило некстати, или все-таки
закралась где-то вирусом фальшь?
* * *
Окликни, – не оглянется, спроси в упор: о чем задумался? – очнется, улыбнется
он уклончиво, на том и разговор закончится, мол, не тряси, отстань, отлипни;
цитату о подобном состоянии “на берегу” не знаю у кого из умных подобрать-спереть-содрать,
поэтому придется самому соврать: такая это узость, – еще не музыка, уже
– и не река.
* * *
Осенью туман податливый обволакивает округу, дятловый барабан убалтывает
пеструху-подругу весною, каждый колдун уверен, что припасенный летом стручок
гороховый о девяти горошинах – средство, перед которым ничто не устоит,
всякий баран всегда бывает на сучок за собственную ношу подвешен.
* * *
Первая зелень в теплыни по кронам – совсем не для тени, а чтобы по струнам
ей подражали пальцы щипками, сыпались бы переборы в сопровождение песни;
вот и цветенье поляны искусные мастерицы издревле на пяльцах шелками преображали
в узоры по ткани.
* * *
Страх спуститься в старый шуфр по осклизам лиственничной лестницы был
переборот совместно с
лонжей-веревкой, да только результат оказался ложным, отнюдь
не тем, что в мечтах ожидался: найден там на вонючем дне вместо самородного
золота всего-то штоф пустой былого старателя; неслух-сорванец, естественно,
выпорот родителем, – а не лазь, куда не следует, – стеклотара вымыта и
поставлена в посудный шкаф.
* * *
Закатное зимнее солнце за вагонным окном быстро-быстро нарезается ножиками
прирельсовой лесополосы, в купе на откидном столице соленые огурцы вперемежку
с кружочками колбасы – пассажирам поезда закусь для традиционного “с отъездом”;
“отметив”, двое в холодном переполненном тамбуре, перед сном покуривая,
приватно сетуют: с ними де все понятно, – по делу, надо, – но других-то
куда и зачем несет?
* * *
После хряска порога, пенясь и пузырясь, будто бы на фене ботает потока
водоворот; в том смысле, что не столько важен лексикон-арго-набормот,
ясно внятый лишь подельникам одной какой-либо “корпорации”, сколько угон-уклон
интонации, которую невозможно подделать, где словесно бессилен любой перевод.
* * *
Молча зритель перед картиною мастера предстоит; вроде бы ничего в изображеньи
чудесного, но чувствует даже олух царя небесного, что каждый подсолнух
на него глядит; с полотна источается золото ноты “соль”, истончается боль
утраты, натягивается взаимная нить-струна, и молитва звенит в зенит.
* * *
Стебли со дня затона к чашным цветкам на поверхность – будто кабели к
прожекторам; да, спору нет, верно, внешне похоже, но только вот векторно
и по сути все же скоре – наоборот: водяные лилии – это не свет, а доение
стад облаков, и наблюдателю – удивление, желанное всласть и взахлеб молоко.
* * *
Так же вот режется напополам наваждение рассудком, как у того шофера в
жару в придорожном кафе желание отведать кружку фирменного холодного в
потном графине – бесплатно! – “медовухи-напитка”, и – в путь... дружеским
советом-ответом официантки: некоторые водители пьют, а некоторые – воздерживаются.
Скачать полный текст в формате RTF