<< |
|
Николай БЕРЕЗОВСКИЙ
ПЬЯНЫЕ ЦВЕТЫ
От Сергея Иванова ушла жена. За пятнадцать лет их супружества
она уходила не однажды, но через день-другой, много – через неделю, непременно
возвращалась, потому что любила мужа, бедой, а не пороком которого, понимала
Клавдия, было пристрастие к алкоголю. Он, выросший в пусть умеренно, но
регулярно пьющей семье, прикладывался к рюмке и в пору ухаживания за Клавдией,
но она надеялась, что это баловство, а не зависимость от “зелёного змия”,
и вышла за Сергея замуж.
Свадьбу сыграли сразу после окончания медицинского института, на лечебном
факультете которого вместе и учились, и первые годы совместной жизни были
совершенно безоблачны. Солнце, мнилось молодожёнам, светило для них и
ночами, особенно после рождения Дашеньки, чудесней которой, казалось им,
нет на всём свете. И на работе всё складывалось как нельзя лучше. В поликлинике
терапевтов Сергея и Клавдию Ивановых коллеги уважали, а пациенты чуть
ли не боготворили – за медицинские, несмотря на молодость, познания и
искреннюю отзывчивость, особенно к пожилым людям. Сергей, правда, продолжал
выпивать, но понемногу, как в кавалерах, и только дома в праздники и выходные,
но никогда на улице со случайными людьми, а на работе и тем более. И Клавдия
думать забыла, что когда-то боялась, что её Серёженька с годами может
стать забулдыгой. А вот вдруг вспыхнувшая у мужа прямо-таки страсть к
цветоводству озаботила. Сергей, когда после рождения дочери они получили
двухкомнатную квартиру, постепенно заставил все подоконники горшками с
разнообразными цветами. Кроме привычных фиалок с кактусами да лилий с
“декабристом”, Клавдия прежде никогда таких и не видела, как и не слышала
их названий, чаще всего латинских. Особенную слабость муж испытывал к
заморским растениям – разнообразнейшим лианам, ростки которых, добытые
им неизвестно где, развивались так стремительно, что вскоре после появления
в квартире буквально опутывали, не только стены, но и потолки.
“Это монстеры из семейства аронниковых – деликатесные, лакомые, привлекательные...
Слышишь, как чудесно звучат их названия – в переводе на русский?” – пытаясь,
очевидно, склонить к цветоводству и жену, пускался иногда в пылкие объяснения
Сергей.
“Кулинария какая-то, эти твои монстры!” – испытывая к лианам неприязнь,
язвила Клавдия.
“Монстеры!” – не уставал поправлять Сергей, и однажды принёс в дом и вовсе
что-то несусветное.
“А вот тебе не “кулинария”!” – заявил он, на седьмом небе от счастья,
ещё с порога, – “Антуриум андре! “Цветок-хвост”, если по-нашенски. Знаешь,
как цветёт!”
Но Клавдия знать не хотела.
“Увижу”, – сказала она сухо, много позже горько пожалев, что не прониклась
увлечением мужа, и он, посмурнев, молча ушёл в комнату дочери, где ещё
оставалось место на подоконнике для новосёла...
|
|
Сергей ухаживал за цветами с такой тщательностью, с какой,
наверное, не ухаживал за Клавдией в институте, а за дочерью в младенчестве.
И Даша, уже начавшая ходить, что удивительно, пыталась помогать отцу не
только поливать цветы, но и устраивать им душ, опылять какими-то растворами
против цветочных инфекций и даже перемешивать в специально купленном для
этой цели контейнере разную землю с разными, иногда гадко пахнущими, удобрениями.
И лепетала нерусские названия цветов увереннее, чем слова на родном языке.
А когда подросла и пошла в первый класс, переняла у отца привычку чуть
ли не часами с цветами разговаривать – иногда вслух, а чаще молча, что,
конечно, не было слышно, но было видно по её позе, глазам, улыбающемуся,
задумчивому или вдруг озабоченному лицу.
– Ты, мне думается, помешался на своих цветах, – сказала однажды мужу
Клавдия. – И Дашу за собой тянешь. Она, вон, и на улицу играть почти не
выходит, и подружек у неё нет – одни твои цветы на уме. Ты, Сергей, и
с цветами ещё, может, спать станешь?
– Ревнуешь? – засмеялся он. – Нет, с цветами спать я не стану, – притянул
жену к себе. – Но разве ты не видишь, что цветы – буйство и праздник жизни?
И прекрасно, что наша Дашенька тянется к прекрасному, а не к грязи, в
которой тонешь в нашем дворе, а что подружек у неё будто нет – это напраслина.
У неё весь кружок цветоводства в подружках и в друзьях...
И правда, Даша ещё до школы стала заниматься на городской станции юных
натуралистов в кружке цветоводов, в который её привёл, конечно же, отец,
и в этом кружке, видела Клавдия, она занималась гораздо охотнее, чем позже
в школе.
– В агрономы метишь? – подколола как-то дочку Клавдия. – Так прежде чем
агрономом стать, нужно хорошо учиться, чтобы после школы поступить в институт.
– Может, и в агрономы, – улыбнулась Даша, тогда третьеклассница. – А ещё
флористом хорошо бы. Или специалистом по ландшафтному дизайну. А учусь
я, мама, хорошо, – тут же обиделась она.
У Клавдии голова пошла кругом – специалист, флорист, дизайн, ландшафт.
Десятилетняя пигалица – и такими терминами шпарит! Возразить же дочке
было нечем – училась она, и правда, хорошо. И Клавдия смирилась с увлечением
Даши, как немного раньше перестала ревновать мужа к цветам. Да и, честно
сказать, сама уже стала к цветникам на подоконниках неравнодушной. Может,
потому, что женская половина
|
>> |