ция *** давно уже уничтожена. Совершенно случайно узнает он и о судьбе Дуни (история №3). Хоть и застала она, вернувшись в родной край, лишь могилу отца, и, поплакав на ней, поняла, что не к кому, да и незачем ей было возвращаться вновь, а все же судьба ее оказалась счастливой. “Прекрасная барыня <...> ехала она в карете в шесть лошадей, с тремя маленькими барчатами и с кормилицей, и с черной моською...” – так сказывал ему мальчик, видевший Дуню.
Так в очередной раз в одной точке замыкаются все “три круга”, находят свой конец три истории – смотрителя, Дуни и рассказчика. Но как не бывает начала без конца, так нет и конца без начала: “За каждую минуту наслаждения мы платим мукой и слезой”. В Дуниной судьбе еще будет не мало и горя, и радости...
Противопоставляя “Станционного смотрителя” “Выстрелу”, мы наблюдаем множество “отражений”. В композиционном плане – совпадает количество “круговых” мотивов, а в “Станционном смотрителе” мотив возвращения выступает еще и как “параллельный” (история Дуни – история блудного сына). И все мотивы имеют конечную точку своего замыкания (исчерпывания в тексте), которая одновременно является и точкой размыкания, дающей им новую жизнь уже за пределами конкретного произведения. Такой точкой мы называем развязку, которая у Пушкина всегда неожиданна, всегда чуть-чуть не досказана, всегда нова и интересна.

“МЕТЕЛЬ” – “БАРЫШНЯ-КРЕСТЬЯНКА”. Эти две повести представляют собой еще более яркий пример композиционного отражения: героини – Лиза Муромская и Марья Гавриловна Р**, герои – Алексей Берестов и Владимир, разлад между родителями (своеобразное пародирование шекспировских мотивов) – Муромский / Берестов, а в “Метели” несогласие родителей Маши на брак с Владимиром.
Сравнительная характеристика образов Лизы и Маши уже была нами представлена при рассмотрении повести “Метель”. В Алексее Берестове, как и во Владимире, живут дерзкие, романтические мечты; оба молоды и полны сил, потому любые приключения представляются им счастьем. Немаловажным является и то, что образы главных героев “Метели”, находя свое отражение в образах другой повести цикла, портретно усложняются, некоторые их черты откровенно гиперболизированы автором. И если образы Маши и Владимира для нас просты и более или менее однозначны, то Лиза предстает перед нами и в четырех разных обличьях: 1) Лизой, смуглой резвой барышней 17-ти лет, 2) Бетси, на некий английский манер ее воспринимает отец, 3) Акулиной, скромной смышленой “крестьянкой” в сарафане, 4) жеманной, накрашенной барышней – дочерью Муромского, а в Алексее уживаются и разочарованный, уставший от жизни Чайльд Гарольд, и рвущийся к подвигам и приключениям гусар – герой-любовник, и полный жизни молодой человек, счастливый уже самим переживанием любви и молодости. Ни одно из обличий героев не является исчерпывающим, единственно верным воплощением, все эти обличья и составляют их характер (хотя не являются простой суммой). Ну как же здесь не закрутиться метелям и вихрям, не подняться целой буре чувств и страстей?!
Вновь мы имеем две абсолютно замкнутых, к тому же противопоставленных друг другу системы: “Тугилово” – имение Берестова старого хозяйственника,

отличающегося ненавистью к нововведениям и “Прилучино” – имение Муромского – настоящего русского барина-англомана. В обеих повестях существует еще и третья “точка” – эпицентр всего действия. В “Метели” – это село Жадрино, в “Барышне-крестьянке” – Тугиловская роща. В этой точке происходит соединение судеб героев, с которого начинается сюжет.
Встреча (№1) Акулины (Лизы) с Алексеем – первый виток спирали сюжета. Акулина очаровывает его, он, молодой барин, прослывший ветреником и баловником, не смеет даже прикоснуться к ней. Крестьянка запросто получает власть над барином, да еще какую – он влюблен! Лиза же после этой встречи понимает, что затеянная ею проказа ни к чему доброму привести не может, но отступиться так же не представляется возможным. Они видятся вновь и вновь, и очень скоро понимают, что жить друг без друга не могут.
Встреча (№2) двух отцов, примирение – новый виток. Лизе приходится стать жеманной барышней, чтобы не оказаться уличенной в своей проказе, а Алексею вновь надеть маску Гарольда, давно позабытую им в любовных мечтах. Отцы, что не удивительно, в знак полного примирения и по мгновенно возникшей между ними взаимной приязни, решают женить своих детей. Для Алексея, любящего только свою Акулину, мысль о женитьбе на дочери Муромского кажется ужасной, невозможной, смешной. Этого он никогда не сделает! Но с судьбой не поспоришь – им суждено было быть вместе!
Наблюдаем красивейшее композиционное отражение: в отличие от героев “Метели” (и Маши, и Владимира, и Бурмина), которые ходят кругами, пытаясь найти свою судьбу, встать наконец на единственный правильный путь, герои “Барышни-крестьянки” всячески пытаются избежать предначертанного им свыше, не зная, что уже давно движутся по дороге к собственному счастью. И те, и другие находят только то, что им п р е д н а з н а ч е н о. Судьба же всегда играет с нами, все мы подвержены счастливой или несчастной случайности...
Встреча (№3) Лизы и Алексея – точка размыкания композиции повести, а вместе с тем и всего цикла. Алексей, для которого “романтическая мысль жениться на бедной крестьянке” (мотивы Карамзина) уже давно превратилась в окончательное решение, случайно узнает в Лизе свою возлюбленную. Бурмин, уже отчаявшийся отыскать ту, с которой нечаянно соединила его судьба, вдруг находит ее в той, которая казалась ему недосягаемой мечтою.
Вновь все дороги приводят в одну точку... Раскрываются тайны, соединяются судьбы, и всегда открываются новые пути.
“Барышня-крестьянка”, на наш взгляд, является украшением цикла. В этой повести происходит как бы кристаллизация всех образов и мотивов, композиция приобретает поистине “архитектурную” красоту и стройность.

Итак, мы подошли к апофеозу пушкинского цикла, к пункту центрации (и концентрации) основных мотивов, образов, сюжетных линий – к повести “Гробовщик”. Эта “самая непонятная и загадочная” повесть, как пишет П.Ф.Подковыркин, по сей день действительно скрывает в себе массу неразгаданного, не понятого еще ни простыми читателями, ни литературоведами. Здесь все: мотивы судьбы и роковой случайности (воплощение – вихрь, круг, спираль), гипер