ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Встаю расслабленный с постели.
Не с Богом бился я в ночи, –
Но тайно сквозь меня летели
Колючих радио лучи.
В. Ходасевич

I
Лик на камне, эпиграф, тавро
Или слепок на глине –
След и знак принадлежности... Про
Поимённое ныне
Время смуты поведает вам
Репортёр подневольный,
Он обучен текучим словам,
Как слепец алкогольный,
Он бормочет статейки свои
О правах и свободах.
А кругом – полыньи, колеи,
Даль и стынь небосвода...

Хватит, батенька, хватит, чудак!
Помолчи, образумься.
Посмотри, надвигается мрак
На твои амбразуры.
Нету прав, кроме права любить.
В воле Божьей – свобода.
Не изверить и не позабыть
Древо отчего рода.
Не пайцза, не печать, не клеймо
Государевой власти
Из тебя извлекают дерьмо,
Как из адовой пасти.
Это корчится в жилах Содом
И клубится Гоммора,
Это бреда ползучего ком
Жёлтый сок мухомора
Порождает в сознанье пустом,
На бумаге, в эфире...

И в Могоче, Великим постом,
Слышно в небе Сибири
Как потоки глумливых лучей
Пронизают пространство,
Вызывая дрожанье свечей
В храме нашего братства.
Но стоит крепостная стена,
Но поёт колокольня,
Но проходит сквозь все времена
Света горнего штольня.

Только камень надгробный молчит,
Смотрит крест на дорогу:
“Здесь покоится русский пиит,
Душу вверивший Богу”.

II
Ах, дорога, любимый удел,
Жизнь, что длится покуда.
Сколько раз я счастливо глядел
На бескрайнее чудо
Набегающих в очи полей,
Рощ, восхолмий, излучин,
На шеренги рудых тополей,

На отвесные кручи
Перевалов... А вещую дрожь
От присутствия смерти
Лишь по шороху шин узнаёшь
На крутом километре,
Когда стрелка тихонько ползёт
К рубежу “полтораста”.
Будем верить, что всем повезёт,
Рупь, душе мое, за сто,
Мы доедем, доскачем, домчим
До причала, ночлега...
И иного ковчега ключи
Сыщет жизни телега.

Так однажды я думал, катя
По дороге в Ордынку...

Разрывая косицы дождя
И рассветную дымку,
Ветер в клочья трепал синеву,
Гнул кусты вдоль обочин.
Рябью трогал водицу во рву.

И, по-прежнему точен,
Сквозь эфир пробивался “Маяк”.
Я, устав от известий,
Пребывал в молчаливых краях
И, с приёмником вместе,
Отключил преспокойно весь мир,
Гной, агонию, ругань;
И смотрел на рассветный визир
Восходящего круга.

Со стекла водяную пыльцу
Брили дворники мерно.
Ехать, ехать! – к началу, концу –
Всё нам единоверно...

И нежданно, естественно, вдруг,
Как и прежде бывало,
В горле ожил мелодии звук
И сама зазвучала
Песня. Та. Про дорожную даль,
Про ямщицкую вьюгу,
Про густую степную печаль
И любовь, и разлуку.
Напевая, по трассе летя,
Я нечаянно тронул
Кнопку радио... Капли дождя,
Знаки, брызги, ворону
Возле лужи – всё так же следя,
Я вдруг понял с испугом,
После паузы, чуть погодя,
Что с неведомым другом
(Что в эфире) мы песню поём...
В унисон... слово в слово...

Кто ж пронзает меня, как копьём?!
Чей же дух в тебе, Вова?..

III
Чьи лучи, чьи слова, чей огонь,
Чьи мотивы приемлю?
Ты – на Запад, а я – Посолонь.
Любознатную землю
Мы прошли присягнув не тому,