от гульбы развинченной бросит в добротный пот,
где-то в роще заспанной
                   волчара воем густым разрывает пасть,
по всему, соблюдая
                   Рождественский строгий пост.

Я же буду здесь коротать
                   не одну индевелую жизнь,
из глубоких срубов тягать в бадье
                                      распаренную звезду,
слушать, как сосулька, промолвив: “Дзынь!”,
от мороза лопнет, разбросав хрустальную мзду.

Ксения ГАШЕВА

* * *

На берегу реки,
Которая никуда не впадает,
Имя которой не каждый пловец угадает,
Золотые деньки
Наступают. На влажный песок и плиты
Белый цвет упадает с деревьев, словно убитый.
Я надеюсь, ты слышишь.
Надеюсь, тебе не страшно,
Надеюсь, во сне не грезится день вчерашний.
Помнишь вишню и водонапорную башню?
Узкий перрон, на котором никто не машет?
Потерять отца – то же, что потерять сознанье.
А очнувшись, увидеть вокруг казенные зданья,
Те же лица и улицы, те же книжные полки –
Ничего не погасло, не вздрогнуло, не умолкло.
Потерявшим отца в толпе или возле дома
Не нужно бояться знакомых и незнакомых.
Не ускоряя шага – по левому. Рано или же поздно
Некто любезный на правом поднимет весла.
Я всё же верю, ты помнишь меня и слышишь,
Говорю с тобою не реже, а просто тише.
И подружка моя там за речкой, возле лесочка,
Если хочешь, она на время заменит дочку.

Дмитрий ЛИТАСОВ

ДЕРЕВЬЯ

Деревья – недвижные реки,
Все в брызгах листвы и хвои,
Несут к океану над нами навеки
Древесные струи свои.

А мимо, вздуваясь и тая,
Гонимые ветром слегка,
Плывут, как арабская надпись витая,
Пестрящих людей облака.

* * *

Доспехи сосен наспех нацепив,
Растут в лесу невидимые души;
Обречены шуршанье мира слушать,
Чей зов упрям, неровен, тороплив.

Они – на страже Неба и Земли,
Щита Луны и Солнечной Короны;

Бесстрашно возносить они должны
Гербов своих раскидистые кроны.

Они глядят в лицо лишь облакам –
Величественной мантии заката;
И ни к чему им знать, что век двадцатый
Прибрал весь мир к ржавеющим рукам.

Они – как стрелы, пущенные вниз:
Вонзились в плоть земную и – застыли;
Ветвится оперенье их, хвосты ли
Комет зазеленевших? Yes, it is.

Меж параллельных сосен проходя,
Внимаю траекториям пространства;
Так, странствуя, я нахожу себя –
Недвижное пустое постоянство.

Арсений БЕССОНОВ

* * *

Дети и звери, играйте потише, потише,
Ведь Бог – он уснул.
Пусть же он спит и не слышит,
                                      не слышит, не слышит
Наш плачущий гул.

Пусть же он спит и не слышит,
                                      не видит, не внемлет
Стенаньям людским,
Пусть ему снится блаженный, неложный, нетленный
Наш мир без тоски.

Мальчик Адам там с беспечной девчонкою Евой
Играют в саду.
Ветви беспечные вечного доброго древа
Отводят беду.

Всё позабыто: искус, да и плод запрещенный,
И Бог-конвоир.
Всё понимает беспечный, молочный, прощенный
Прощающий мир.

Он, яко мати, надеждой пьянящей, нетрезвой
Своих кормит чад.
Может, не будет надломов, обломов, надрезов,
Надрывов, надсад?

Слушай, ведь мой это голос
                                      мальчишеский, звонкий
Колышет цветы...
Все поправимо...
                         Ведь я – тот наивный мальчонка,
А девочка – ты.

* * *

Ты не слышал мычащее млеко?
А жужжащий, как улей, мед?
И что в крике младенца от века
Материнско-отцовская нега
Над печалями жизни поет.