скольких повыдуло, будто не лето, а Лета
с нами гудела. Серега заметил вчерне,
что тесновато теням на пространстве прогретом.
Горечь пивная скаталась в гортани в комок.
Ветер играет осточертевшую ноту.
Белые стулья горой громоздит паренек.
Скоро зима. Наконец эту точку прихлопнут.

Сергей СТРОКАНЬ

МУХИ СОВЕСТИ

Когда вершина – это дно безмерной пропасти,
и грех – не грех, а Божий дар в гниющем слове,
не муки совести – скорее, мухи совести
меня преследуют, учуяв запах черной крови.
И не назвать проклятый рой исчадьем зла
(пусть лучше станут темою запретной),
и не прихлопнуть мухобойкой сна,
не выловить в эфире клейкой лентой.
Проспав полжизни меж растрескавшихся рам
по окончании убойной вечеринки,
они летят в сезон цветенья нежных ран
откладывать в душе свои личинки.
И сердца нет – но есть обратный кровоток,
и дух, нисколько не нуждающийся в духе,
и не раскаянье, а лишь сомненья червячок,
и мухи, мухи, мухи,
мухи, мухи –
над инкрустацией ореховых гробов,
но если Бог, как человек, не вечен,
то труп любви прекрасней, чем любовь,
а мухи совести – живут во ртах ушедших женщин.
Густеет черный смысл, и свет потух,
душа уже не здесь, а в первом круге,
гонима армией кровососущих мух.
И снова муки. Нескончаемые муки.

* * *

Спасибо Сатане, что отнял крест,
и мы послушно повернули шеи
к экранам комнатным, где МММ-инцест –
как знак великого кровосмешенья
с березовою мамкой пацанов,
кутящих на банановые тыщи,
малиновопиджачных казанов,
что протекли на майские Мытищи.
Я знаю – сладкая убийственная связь
продлится до тех пор, покуда Клио
сгорает в телевизоре, кружась,
как бабочка веселенького клипа.
Опять вакансия опасна и пуста,
и, словно два сведенных судорогой пальца,
давно остывшая конструкция креста,
врастая в твердь, ждет нового страдальца.

Александр ЁЛТЫШЕВ

* * *

Валерию Кудринскому

Художник дышит акварелью,
и в заповедной полутьме
давно рожденное творенье
является на полотне.

О бесконечный поиск истин,
порочное веретено –
что изначально: краски, кисти,
модель, художник, полотно?

А может, проще: всё едино,
и нет начала и конца,
и сотворяются картины,
пока шедевры-пилигримы
блуждают в поисках творца.

* * *

В канун апреля нас покинул март –
спокойно, не ворча и не пророча,
без грусти и торжественных петард –
он просто завершился этой ночью.

А мы, как прежде, продолжали жить,
всё было нам знакомо и привычно...
Так нас природа учит уходить:
бессуетно, легко и гармонично.

* * *

Упал мужик в осеннее ненастье,
на лбу – шишак, в карманах – ни шиша,
и до пупа распахнутая настежь
загадочная русская душа.

А жизнь вокруг то тлела, то кипела,
шли мимо люди, листьями шурша,
и покидала стынущее тело
в его плену уставшая душа.

Не сокрушив вселенского порядка,
бесшумно, словно в шарике прокол,
нырнула в вечность русская загадка...
Сержант Пасюк составил протокол.