* * *

Скрыто от глаз, да не скрыто от пальцев души.
Знаю на ощупь чеканку фальшивых улыбок.
Мокрая вьюга сметает с карнизов бутоны.
Были букетами снега, а нынче опали.
Сяду за письменный стол и прикрою глаза.
Дела мне нет до иных.
Мгла шуршит мохноножкой.
Буду оспаривать мир, искривляя пространство.
Нервно дрожат, угасая, волокна мгновений.
Древние свитки в союзе с летающей лампой.
Завтра древнее, по-моему, прошлого лета.
Вот я монету подкину на влажной ладони.
Взлет – это прошлое. В будущем: только паденье.
Как назовешь – все равно.
Знает мудрое сердце.
Но не взлетает.
Надежду не выдержит сердце.
Змеи в песке исчезают, а мудрость в деталях.
Тайна искусства подернута пылью пустыни.
Я погружаюсь в забытый канал мыслевода.
Мою коренья раздумий и кажутся мне перемены
Старой дорогой,
слегка искаженной в пространстве.

* * *

Мы удобряем желтый миф коней на небосклоне.
Черные пальцы в белые ребра суем.
Прорастут кровохлебкой.
Гладим шеи крупных животных любви.
Делаем глазунью солнца,
Раскалывая скорлупу земли.
Скривили улыбку океаны так,
Что расползаются материки.
Боль превращаем в радость,
А это в одном квартале с покоем.
Если нет потолка, а только стены,
Где жить летучим мышам?
Умрут вместе с потолком,
Которого не было и нет.
И куда денутся официантки
из норильского ресторана?
Шесть золотых колец с двух отрубленных рук...
Катись твое колечко к полу через крылечко...
Вряд ли, вряд ли шарманка заиграет опять.
Потому что не будет никакой погоды.
Дождь пройдет.
И незачем будет писать Библию.

* * *

И мерзлые дрова горят.
Нежнее дуйте на полено.
Плевать на мелкие измены
И на седины наплевать.
Когда так розовы снега,
Когда такой каленый ветер,
Хотелось знать, что никогда
Не надоест на белом свете.
И будет пьяное вино
Стихи и ласковые девки.
Мое холодное окно,
Твои серебряные веки.
Поэтому дрова горят,
Поэтому припухли губы,
А там, пусть будет то, что будет.

* * *

Утром она поднимается в шесть сорок пять.
Жжет полотенцем сырую и рыхлую кожу.
Боже мой!
Вижу, на что эта баба похожа.
Думаю я и во мгле засыпаю опять.
Вот унесла на работу свой пыльный живот.
Вот в холодильнике долго остывшее пиво.
Как же я спать с этим чудом лет тысячу мог?
Это преступно и в принципе несправедливо
Да! Заправляю пропахшую потом постель.
Но есть на донышке тусклое желтое пиво.
Если давно все мы сели на быт и на мель,
Выпьем и снова!
И дергаться, брат, некрасиво

* * *

Однако долго жил
И много дур видал.
Я иней нашептал
На гибких тальниках.
И камни старых скал
Лавинами ласкал,
Но, потерял любовь
И, перед смертью, страх.
Я нищий. Ну и что?
Подохнешь – не возьмешь.
Карьера – суета и деньги тоже блажь.
Живи и пей росу.
Люби любой закат.
Я молча говорю,
Проваливаясь в Ад.