Светлана САЛАЙКИНА

* * *

Красавица Кассиопея,
я мучилась с тобой два лета.
Ну что ж, меня подвел Цефей.
Его я спутала с Драконом,
но перепутаницу эту
я все же поняла.

Теперь загадочный Пегас
со мной никак не объяснится.
И в ориентиры мне даны
Дельфин Лукавый, Малый конь,
и Лебедь крылья распростер.
Но ускользает от меня
волнующий узор Пегаса.

* * *

Как Небо обнимает нашу Землю
и как ее хранит.
Приникло к ней
и песни ей поет,
то ветром, то дождем,
то грозовым раскатом.
А то пейзажи радужные дарит.
И если б не оно,
и нас бы не было.

Щедро дыханье Неба.
То – наша пища, наш родник.
Нам обещают рай когда-то,
а он над головой шумит.

ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ. ГРУСТНОЕ.

Купила атлас космического пространства,
и долгими зимними вечерами,
когда город окутан белесым сернистым газом,
я любуюсь на звезды, глядя в небесный круг.
Я вижу их живыми и совершенными
на настоящей, а не нарисованной сфере.
Моя душа чувствует,
как струится от них живительный свет.
Стремительно летят плазменные ветры.
И потоки нейтрино пронизывают нашу Землю,
город, дом и меня,
сидящую у лампы
и мечтающую о городе с ясным и чистым Небом.

Надежда МОРДАСОВА

* * *

Мне давно все знакомо.
Все знакомо, как дома.
Все знакомо – в кривых
               и нелепых изломах.
Дремлет ночь за порогом.
За порогом – дорога.
За порогом моим повстречались
               мы с Богом.
Он позвал в Магдалины.
В Магдалины путь длинный.
В Магдалины! – У смерти мне
               будут смотрины.

Будет мне и расплата.
Мне расплата – утрата.
Мне расплата – на сердце
                 и жизни…

ЛИХОРАДКА

Всю тебя – до дна, без остатка! –
Захмелев, – отмолчусь, отмолюсь…
а в груди наливается флюс
пустоты. Мысли бьются в припадке.

Вой тоски, раздувая, вернется
бумерангом глумливая ложь.
В пьяный хохот брезгливо вкрадется
омерзительно трезвая дрожь.

Спотыкаясь о столбики ртути,
бродит в глупых висках лихорадка:
всю тебя – до дна без остатка –
как признание…

* * *

Л.Г.

Снова бессмысленно-длинная ночь,
окна бренчат от ветра…
Как нам осилить, как превозмочь
эту пугающе длинную ночь,
эту разлуку в полметра?

Просто коснуться рукою плеча,
переплестись губами…
Но так настойчиво стекла стучат,
и так затравленно души молчат,
губы сыплют словами…

* * *

– Что тебе, трудно
пропеть по струнам
балладу глухонемую?
Ломаются пальцы,
и рвется горло?
– Тогда…
накрапаем книжку.
Ну, скажем, пьеску –
Так, детективчик:
размажем художника
по мольберту
и вот – готово
произведение
неслыханного искусства…
– Я не соучастник?
– Я лишь очевидец
невидимого спектакля,
не сыгранного убийства?
– Сыграем.
После.

НОЧЬ

Все сбивается в серый колтун:
здесь и разум, и чувства, и нервы,
только пасынок ночи – колдун,
да смешные кикиморы – стервы
гулко ухают, смех их тяжел,
вместе с ним осыпаются листья.