и расскажу всем, как я тебя ненавижу.
Ненавижу твои пальцы, порхающие как голуби
над клавишами, как над голубятней, над садом,
ненавижу когда мое сердце ты вынимаешь из проруби
и бросаешь в пламя отрешенным взглядом.
Ненавижу твою походку, от которой у меня дрожат колени,
ненавижу твой голос, от которого грудь у меня вздымается,
ненавижу твой фрак, твои черные тени
от бессонницы под глазами не мужчины – красавицы.
Нет, я все-таки стану своим преступлением,
ты еще отыграешь на моей тризне,
ты стал для меня постоянным искушением
свести счеты со своей никчемной жизнью.
Молчи, мне не грех, если и грех – я не каюсь,
ради тебя я что хочешь нарушу,
я теперь безумная женщина-фауст,
я тебе продала свою душу.
Ради чего? По какому случаю?
Мне ничего не досталось кроме твоего молчания,
что я хотела? Чтоб ты меня безразлично мучил,
не зная о моем существовании?
Но я путаюсь, я сбиваюсь,
я уже не думаю, прости, я просто люблю,
я хочу тебе что-то еще сказать, но я не решаюсь
и забываю, не говорю.
Уже и так достаточно сказано,
сказано добра и сказано гадости,
прощай, Моцарт, я тебе ничем не обязана
кроме того, что ты лишил меня радости,
кроме того, что ты дал мне чувство брошенной
женщины стареющей и несчастнейшей,
ты дал мне еще много чего хорошего –
хорошее одиночество, хорошее желание переселиться на кладбище,
постоянным жильцом на постоянной площади,
но ты не плачь, я шучу, конечно,
прощай, Моцарт, я вряд ли брошена,
я просто никем не замечена.
В этом тоже твоя заслуга,
и в этом моя бесконечная пытка,
если мы еще вдруг увидим друг друга,
я верну тебе долг. И тогда не умри от избытка.
Прощай, Моцарт. Прощай, милый.”

II

ПИСЬМО МУЖЧИНЫ

Милая мисс Лена!
Думая о Вас, я смотрю мутными глазами
как ветра зубы скаля рвутся и бесятся
а я думаю – с тех пор как я расстался с вами
прошло почти четыре месяца.
Осень постепенно распалась на крохи
отдельных дней, на секунды распался каждый час,
и наконец сегодня я в этой суматохе
вспомнил о Вас.
Нет, не вдруг ко мне память вернулась и превращаясь в слова
записывается теперь моим больным почерком, перенесшим инфаркт и простуду,
Что я говорю?! Ведь я помнил о Вас всегда.

я Вас не забыл и уже никогда не забуду.
Да, я о Вас помнил вечно,
я своими воспоминаниями напился вдосталь,
хоть Вы далеки, Вы так беспечны,
и Земля для Вас – постаревший остров.
Вам места мало, Вам мало смеха.
Вам мало того, что потом наскучит,
и наше знакомство для Вас не веха,
а так, обычный досадный случай.
Вы помните это? — Толпа была шумна и суетлива,
и мы шли в ней по вашему городу (я не уделяю места его названию)
мы шли мимо пивной и мне захотелось выпить пива
и Вам захотелось выпить со мной за компанию.
И мы пили пиво и холодным вечером
шли потом долго бульварами садами,
и я слегка обнимал Вас за плечи
и слегка касался Ваших волос губами.
Тогда мне будто горло сдавил железный пояс,
будто в сердце вонзил стрелу захмелевший лучник,
меня ждал на вокзале мой поезд,
жуткое чудище, тупой разлучник.
Мне на нем уезжать. Под каким-то навесом
прячась от дождя я наговорил Вам лишнего,
а Вы ничего не связывали с моим отъездом,
никакой грусти, одно безразличие.
Слава тебе, безразличие женское!
Ты делишь нас на ищущих и искомых,
я сделался ищущим, а Вы – ничья, значит общая, вселенская,
я Вам ни к чему, у Вас и так миллион знакомых.
У Вас будет с кем гулять переулками,
ночью в городе чувствовать себя иностранцами,
будет с кем звонко чокаться рюмками
будет к кому прикасаться пальцами.
У Вас будет все, милая мисс Лена,
только это все стоит очень недорого,
а у меня будет лишь ненавистная мне измена,
измена Вам и печаль по этому поводу.
Потому что любя и целуя опять чужую,
я чувствую что скоро печаль в мое сердце не вместится,
потому что я должен любить и целовать другую,
которую я не видел уже четыре месяца.
Вы догадываетесь о ком я
хочу написать, сказать?
К горлу мне подкатываются комья,
колья вбиваются в глаза.
Я представляюсь себе ангелом падшим,
женихом тоскующим о своей невесте,
кровь моя заражена вашим
отсутствием в любом месте.
Ведь Вас здесь нет, Вы наверное это поняли,
и тело мое будто кривится в судорогах,
все письма мои будто воры пойманы,
и как негры брошены в трюмы судна.
Я сижу одинок тоскою закручен, заверчен,
пальцы себе карябаю тупым ножом
я заведу себе тысячу других женщин,
чтобы думать что мне без Вас хорошо.
Но я о воздух ломаю лопасти,
я не летаю, я не птица не стерх,
Вы как пропасть, я падаю в вашей пропасти
и уже не знаю где низ где верх.