Слишком долгая дорога. Слишком яркая звезда.

От Христа и от Аллаха — ветер гор и пыль долин.
Да не станет мертвым прахом град твой, сложенный из глин.

От Аллаха и от Бога — и удача и разор.
Слишком долгая дорога. Слишком краткий разговор

Август 1992

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Наследник Гумилева и Ахматовой,
в лесу, где тропы выбиты сохатыми,
под крышей деревянного сарая
лежал я, ничего не понимая.

Махорочные струи, извиваясь,
в небритую щеку меня лизали,
и плавали, густые и бесшумные,
как плавают меж сосен тени лунные.

“Тяни, братишка!” — требовали плотники,
друзья мои, герои и колодники,
все видевшие, знавшие, умевшие
и за год мне до смерти надоевшие.

Я пил малину с водкой, и, отчаясь,
Все это запивал грузинским чаем,
и хлеб жевал с привычным отвращеньем, —
о, только бы приблизить возвращенье!

Как долго от тебя ни слов, ни писем!
Как подло мне сквозняк тебя расписывал!
Как нудно шелестели снегопады,
свершая свои мутные обряды!

Я засыпал с дымящей сигаретой,
и в сны мои врывался темный ветер.
Злорадствовал: теперь не отыграться,
не дотянуться, не коснуться пальцев,
губами на ночь перечтя ресницы,
когда тебе задумчиво не спится.

Но хуже, было хуже, когда жалость
в ночные сны непрошено являлась,
юродствовала, плакала, просила:
“Осина умирает некрасиво,
раскинув растопыренные лапы,
дрожа и задыхаясь на лету;
ты хочешь повторить ее паденье? –
мне жаль тебя. Решайся. Из деревни
к друзьям, к стихам, и к ждущей иль не ждущей,
решайся, и тебя я уведу!”

А за окном дробились и кололись
розеточки мерцающих снежинок,
и стыли на заборах злые пятна
замерзшей человеческой мочи.

Над речкой, окруженной, будто глетчер,
моренами берез и стылых кедров,
бесшумными каскадами струился,
синел и испарялся лунный свет.

В его глубоких ласковых разводах

мелькали тени – призрачно, прозрачно –
и так же непонятно исчезали,
чтоб снова появиться над рекой.

Над лесом поднималась крыша школы,
в которой ничему нас не научат,
но в окнах школы билось злое пламя –
впервые посмотреть на этот мир.

Смеркалось.
Дымкой покрывало снежной
дома, дороги.
Уходя на берег,
я видел камни,
между ними билась
и клокотала черная вода.

Криноидей сияющие сколы
песчаник светло-серый испещряли,
как буквы, — те, что ты не нашептала, —
они остались в камне навсегда.

Я вырвался.
Но что теперь мне надо?
Улыбку? Шепот? Ласковые руки?
Иль вечное терзание работы?
Не знаю…

МОРЕ. НОЧЬ

Вызвездило.
Снега хруст.
Пригвоздило
тенью
куст.

Берег моря.
Лед и снег.
Верю —
чуден человек.
И от мысли этой светлой
знаю —
скуки в мире нет.

На снегу
черный след.
Берегу
твой ответ.
Он неясен, но я знаю —
мир прекрасен!
И как в мае,
я зароюсь, как в листву,
в твою жизнь, в твою судьбу.

Вызвездило.
Снега хруст.
Пригвоздило
тенью
куст.

Я мечту нашу большую
берегу на берегу.

г. Новосибирск