нежно обдувал, ласкал, теребил волосы, я стоял на вершине горы, около скал и закрывал глаза, наслаждаясь свободой...
— Конечно, были каникулы, ты зимой в деревне не был. А зимой там бабки сидят на печи, а деды пьют и спят, спят и пьют. Иногда бьют свою бабку. Рома-антика.
Виталий Сергеевич покосился на свою жену, она пыталась разглядеть себя в зеркальце:
—Зря красилась. В твоей деревне никого не осталось. А сейчас едем опять к каким-то алтайцам. Нет, не понимаю я тебя. Не жаль бензин тратить?
Он промолчал. Оглянулся назад. Старшая дочь тоскливо смотрела на горы, а младшая встретилась с ним взглядом и спросила:
—И как ты мог с дядей Володей дружить, он ведь страшный, без глаза и пьяный.
Виталий Сергеевич оживился:
—Он раньше был не такой! Тогда вместо этой асфальтовой дороги было поле, и мы ходили по нему на сенокос. И часто я шел по нему один. Долго-долго шел.
—Куда?
Виталий Сергеевич снова покосился на жену:
— Мы скоро туда приедем. И было жарко-жарко, как сейчас. А горы и степь...
“Сколько еще ехать? Красиво, конечно. Но я к Вадику хочу!... Интересно, вошла “платформа” снова в моду?” — старшая вдохнула запах травы и чихнула.
“Жара... Виталий неизменим. Только купили джип и сразу- вперед! К детству! И едет медленно, чтобы “мы ощутили этот мир”. Я уже ощущаю- хорошо, что в машине тень, а вот парню не повезло.”
Он шел, смуглый, с пепельными волосами, в одних вытертых штанах. Обернулся на звук машины, и его широкое лицо, и пронзительные глаза как будто впились в семью. Рука взметнулась наверх. Виталий Сергеевич невольно вжался в сидение и проехал мимо.
—Виталий! Он же просил остановиться.
—У нас места нет, да и две девочки.
Старшая фыркнула:
—Мне уже семнадцать.
—Папа, вспомни, как ты шел на сенокос по жаре один.
—Виталий, я уже ехать не могу, а он идет. Место есть, сам с таким расчетом брал.
—Мы его не знаем.
—А по мне, так они все на одно лицо. Сам же говорил, что здесь все друзья.
Старшая с сожалением обернулась назад.
Отец посмотрел на поле; там стоял ржавый трактор. “Эти глаза, это лицо... Аяс?! Молодой... Эти глаза! “В твоих глазах- доброта!” Нет! Да! И он один здесь, на дороге!”
Джип резко остановился. Дал задний ход.
“Господи, как я его сразу не узнал! Ее сын! Ее! Она хотела этой встречи! Хоть он! Он из того, моего, нашего мира!”
Остановились.
—Садись. Ты сын Jай из деревни?
—Нет...Jай Ада давно умерла. А я просто... закурить хотел.

г. Красноярск

Михаил ИВАНОВ

***
Море – как неровное покрывало,
ругается, брызгами скалы задев.
Пчела безжалостно выпустит жало –
простота губит невинных дев.
Когда роса покроет травы,
утром свежим, молодым,
птицы в пенье своем правы,
и рассеивается дым.