Максим СТЕФАНОВИЧ

ВЕТЕР

В тишине растворилась ночь.
Двор скулит позабытым псом.
И бежит от меня прочь
постоялец души –
                            сон.
Пьяный ветер тополь качнет,
и, поставив весь двор
                            вверх дном,
закачавшись,
                            надавит плечом
и сквозь стекла ввалится в дом.
Зазвенит бубенцами стекло.
Взвоет ветер,
                            крыло подрезав,
и от крови станет тепло
зябкой коже
                            прозрачных лезвий…
Ветер тихо уснет у окна,
и его рассеченные плечи
улыбнувшись,
                            подруга – луна
присыпкой из звезд залечит.

***
Счастье — это когда…
                            Ах, сколько можно
все под один размер
                            пытаться равнять!
Счастье мое на твое, ну, никак не похоже,
сколько бы ты не пыталась их уравнять.
У тебя в голове давно
                            учетная книжка,
где соседствуют рядом “муж”
                            и “спелый арбуз”.
Ты – не женщина,
                            потому что похожа — уж слишком! –
на нелепый журнал
                            с двойной бухгалтерией чувств.
Словно последние дни
                            на земле доживая,
доишь ты жизнь,
                            кредиты набрав у судьбы.
Счастья на чьей-то крови,
                            на слезах – не бывает.
А вместо денег
                            обычно иконки кладут в гробы.

ГРОЗА

Желтый диск раскаленного солнца
лижет огненным языком
белого облака
                          хрупкое донце,
светом залитое, как молоком.
Горячий ветер,
                          качнув занавеску,
как бритвой,
                          лезвием белых страниц
вспорол тишину,
                          и упали обрезки
в воздух,
                          прошитый иглами птиц.

Давит сиреневый горизонт…
Скоро солнечный свет
                          потухнет,
и небо, разинув
                          свинцовый рот,
ливнем на землю
                          рухнет!

***
Душа, как асфальт,
                          словами заплевана.
Тянет жилы убогость чувств.
Снова образом недожеванным,
словно рыбной костью,
                          давлюсь.
В конвульсиях рифмы
                          корчатся мысли,
совковой лопатой во рту – язык…
Ах, как мне хочется словом выстрелить
в сердце заката
                          под птичий крик!
Молчать невозможно,
                          видя природу.
Взгляните,
                          как строен, красив и горд
с гладко выбритым подбородком
желтый месяц –
                          небесный лорд!
Свято молчание
                          глухонемого.
Неприкасаем
                          жалкий слепец.
Но если поэт не чувствует слова,
значит, он не поэт, а лжец!

***
Любовь приходит, словно вор, —
почти не слышен
                          стук отмычек,
и вспышки глаз,
                          как вспышки спичек
за тканью век –
                          тяжелых штор.
Она – голубкою в окно
его души…
                          а ночь колдует,
и лепестками поцелуев
усыпано его чело.
Колышется ковыль ресниц
горячим ветерком дыханья.
Парят под небом
                          мирозданья
их души
                          парой белых птиц…

***
Третий час сидим и молчим.
Ты даже чай забыла налить.
Блюдце ртом пересохшим кричит:
“Пить!
          Пить!
                 Пить!!!”
Бежать от тебя, да только – куда?
Ночь бросила в блюдце