ным даже для специалистов, как у нас в стране, так и за рубежом. Помнится, какой резонанс вызвала в свое время демонстрация реконструкции макета татлинского Памятника III Интернационалу (выставка “Москва — Париж”, 1981). Столь же знаменательным и впечатляющим было первое знакомство с возрожденным макетом Светового памятника Революции Г.И.Гидони на казанской выставке. Но их объединяет не только время, не только революционный пафос, не только близость по стилю обнаженного, открытого конструктивизма — оба памятника до сих пор воспринимаются как заявка на будущее, на до сих пор еще далекое будущее...
Что же это за памятник, почему он называется световым? И не только для зрителей казанской выставки, но и для читателей журнала, — увы, так сложилась судьба художника — естественно задаться вопросом: а кто же такой сам Гидони? Среди белых пятен истории нашего искусства это, наверно, одно из самых размытых, размытых до той степени, что рядом — забвение.
...Как я уже упоминал, лет 30 назад студенческое конструкторское бюро “Прометей” (ныне НИИ “Прометей”), которым руководил Ваш покорный слуга, разослало всем членам творческих союзов СССР анкеты с вопросами, касающимися синтеза музыки и живописи, “цветного слуха”. В ответных письмах нескольких художников вскользь упоминался и ленинградский художник Гидони — как продолжатель идеи световой симфонии А.Н.Скрябина. После наших открытых писем в печати, выступлений на телевидении откликнулись его питерские коллеги, а также сын, родственники в Петрозаводске, Костроме. В итоге — в нашем музее и архиве светомузыки появилось несколько книг Гидони, копии его других публикаций. Наиболее полные сведения о Световом памятнике — в статье из журнала “Огонек” за 1928 г. (N 40), где, кстати, имеется единственный сохранившийся снимок авторского макета в его полном виде. “Художник, — читаем на пожелтевших и ломких от времени страницах “Огонька”, — поставил перед собой задачу отразить в светопамятнике величие Октябрьской революции. Основной замысел этого памятника сводится к сооружению огромного стеклянного глобуса на Ленинградском поле Жертв Революции (на Марсовом поле —  1Б.Г. 0). Весь памятник составляется из трех колоссальных частей — серпа, мо

Фотография Г.И.Гидони (20-е гг.)

лота и шестерни. Каждая из этих частей служит прикладным целям: внутри железной конструкции, представляющей собой нижнюю часть серпа, и в стержне молота распологается многоэтажное помещение для устройства выставок. Центр проекта — гиганский глобус из матового стекла — вместит в себя громадный театр на две тысячи посетителей. (Напомним — именно о таком сферическом зале мечтал ранее Скрябин, автор светоносного “Прометея”. —  1Б.Г. 0) Прозрачный глобус будет одновременно являться и светооркестром, выполняя при помощи сложных механизмов постоянно меняющуюся гамму цветов. Находящиеся на балконах верхней галереи и вышки зрители смогут видеть идущую в театре пьесу наряду с находящимися внутри глобуса. Модель этого грандиозного светопамятника Революции была выставлена в дни ленинградской сессии ВЦИК и привлекла всеобщее внимание”. Далее сообщалось, что макет находится в помещении Оптического института и что предполагается реализовать его в натуре на Всемирной электротехнической выставке в Ленинграде в 1929 году...
Эту информацию пополнил коллега художника, во время нашей встречи с ним — профессор Оптического института Д.Н.Лазарев. Он уточнил, что на верху памятника, в самом молоте планировалось разместить — ни более, ни менее, — музей В.И.Ленина. На фотографиях, присланных сыном художника, детальнее видны отдельные фрагменты памятника и надпись на глобусе, на территории СССР: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” Следуя им и была проведена реконструкция макета казанскими дизайнерами, хотя фантазия Гидони, судя по эмблемному рисунку из его книг, развивалась дальше — не зал, а подлинный храм Искусства Света и Цвета. Согласно полученным нами из разных источников сведениям, после демонстрации на упомянутой юбилейной сессии ВЦИК (22 окт. 1927 г.) проект получил одобрение со стороны народного комиссара просвещения А.В.Луначарского, знаменитого режиссера В.Э.Мейерхольда и будто бы удостоился благожелательной оценки С.М.Кирова и даже самого И.В.Сталина. Макет погиб в блокаду, а сам художник — еще раньше.
По тем временам, как известно, попадаться на глаза сильным мира сего было не только почетно, но и опасно. Как бы то ни было, документальных данных