роне делает народ сильнее. Но переписывание истории не просто деформирует традиции исторической памяти в национальной генетике. Оно деформирует сами гены нации. Мало того, каждая очередная история государства Российского в конечном счете провоцирует общественные силы, рано или поздно взывая к “кровной мести”.
Нельзя в одно и то же время и разрушать, и строить.
Раскинулся на южных просторах Красноярского края поселок Шушенское — сегодня единственный в России этнографический музей под открытым небом, где можно воочию увидеть целый квартал добротной сельской постройки конца прошлого века, прикоснуться к прошлому Сибири, “посравнить”, как говаривал Грибоедов, увиденное с большинством застроек советских да и нынешних деревень. Шушенское — поразительное место. Не верите — читайте письма Ленина или спросите известного российского художника Илью Глазунова, который когда-то давно проходил в Шушенском свою преддипломную практику. Уж его-то нельзя упрекнуть в предвзятости.
Этим музеем мы обязаны истории, именно сюда забросившей вождя мирового пролетариата в недолгую сибирскую ссылку. А наши дети будут обязаны нам, потому что мы — в гонке за очередной политической модой — не сравняли с землей эту часть нашей памяти, как не снесли один из самых северных муузеев — музей в Туруханске, возникший благодаря пребыванию здесь в ссылке Сталина, Свердлова и некоторых других революционеров.
Можно анализировать многие факторы общественного созания. Но остановлюсь только на двух фактах. В 1898 году Краеведской музей имени Мартьянова в г.Минусинске стал первым российским музеем, получившим медаль на Всемирной выставке. В 1997 году Красноярский музейный центр на Стрелке получил приз Совета Европы, обойдя в этом конкурсе знаменитую Третьяковскую галерею. Это тоже оценка.
Но когда я говорю о культуре народа, я имею в виду самое широкое толкование этого понятия. В этом смысле экономика — тоже культура. Культура обслуживания, дизайна, дорог и других коммуникаций. Да и всей системы жизни. Я не открою тайны, если скажу, что удобную жизнь создают удобные экономические порядки.
Вообще проблема удобства — это проблема прогресса. В 16 веке система описания движения небесных тел Коперника пришла на смену системе Птолемея. Последняя более 2 тысячелетий успешно служила мореплавателям, звездочетам и влюбленным. Было ли что-то неправильное в Птолемеевой системе ми

роздания? Да нет же, в самом деле, никаких видимых недочетов с точки зрения науки той эпохи. Но — она была трудна в практическом использовании, требовалось огромное количество вспомогательных таблиц. Итак, ею могли пользоваться только специально обученные люди. И дело совсем не в том, что в центре этой системы, как известно, была Земля, а в центр своей системы Коперник поместил Солнце. Просто вычислять по системе Коперника было значительно проще.
Каждая эпоха выбирает себе “удобную систему отсчета” в разных сферах культуры общества. Так же, как когда-то было отдано предпочтение Копернику, так мы отдали предпочтение языку Александра Пушкина. И в 1999 году вся страна празднует 200-летний юбилей великого поэта, потому что он стал истоком нового русского литературного слова, и те, кто писал до него, кажутся нам слегка “иностранными”.
И уж конечно, такими удобными системами координат изобилует экономика общества. Еще вчера мы работали только со своим советским планом счетов. Но не прошло и десятка лет, и практически все население, включая людей без высшего и уж тем более без экономического образования, довольно ясно понимает, что такое курс доллара, как его изменение сказывается на ценах, что такое дефицит бюджета и что он делает с твоей и моей зарплатой. Осталось только научиться на этом экономическом языке “писать стихи”, овладеть им виртуозно — и сделать экономику страны эффективной.
К удобному привыкаешь. Современные телефоны, домофоны и факсы, банковские пластиковые карточки, сервисное обслуживание, памперсы для ребятишек. Убери все это и многое другое, ставшее уже привычным, из нашей повседневной жизни, и мы сразу почувствуем дискомфорт. Но ведь весь вопрос в том, что повышение уровня удобства жизни в России происходит сегодня как бы в кредит. Мы хотим продвигаться в сторону удобных для нас результатов семимильными шагами, но реальные шаги России в сторону “удобной экономики” в последнюю “рыночную” пятилетку были минимальными и явно недостаточными.
У нашей страны и ее регионов нет другого пути, кроме как путь успешной международной конкуренции, без скидок на “особенности национальной экономики”. В противном случае нас ожидает очередной тупичок “перераспределения”, разумеется, пока есть что перераспределять. Ведь сумел же Александр Пушкин встать в один ряд с великими европейскими поэтами — не став при этом ни на грамм меньше русским. А ведь и у него был выбор — ориентироваться, так сказать, на средний уровень российской

Наш город - один из немногих, не затронутых штормами переименований. Счастливец, он никогда не менял однажды взятого имени ( а бедный Рыбинск, например, пережил за свою историю 8 переименований), и улицы его не охватила эпидемия переименований последних лет, хотя проекты обсуждались. И как он дальше будет существовать: благодарить судьбу за милость или поспешать за всеми «в ногу со временем»?..
Переждать моду на переименования и повальное возвращение исконных имен сегодня труднее, чем состязаться с другими городами в количестве замененных вывесок...

Из статьи заведующей кафедрой красноярского государственного университета Татьяны Шмелевой.
( Вечерний Красноярск, 15 октября 1993 года)