Прежде всего хочется назвать эвенка Алитета Немтушкина, из рода эвенкийских щаманов, автора замечательных стихов и рассказов об охотниках и оленеводах. Особенно легли мне на сердце его “Метки на оленьем ухе”:

Кто помнит мать — тот к матери придет,
Отца не позабыл — приедет в гости.
Кто родину не предал, позовет
Она того, чтоб успокоить кости...

Певец распелся молодой.
— Эй, мастер! Рот ему закрой.
Но мастер головой мотает:
— Звезда звезду не закрывает.

Люди соли в рот возьмут:
“Тьфу, как горько, гадко!”
А оленю соль дадут -
Чмокнет он: “Как сладко!”

Покуда стол на праздник накрывали,
как лебеди все пели, танцевали...
Но, водки хватанув, дошли до драки,
рычали друг на друга, как собаки!

Стихи эти перевел русский поэт А. Щербаков. Но многие свои произведения, например, рассказы, Алитет Немтушкин пишет вполне успешно на русском языке. И эта проза узнаваема своим дыханием, очарованием национального языка, пусть даже и в русской оболочке.
Так же удивителен голос и ненецкой писательницы, к сожалению, недавно ушедшей от нас, Любови Ненянг.

Ночь зажгла луны свечу
И пурга не выла...
Как попасть в соседний чум,
чтоб не слышно было?
Знаю я, она не спит —
Любушка-соседка.
Э, как громко снег скрипит,
как сухая ветка...
Ой, выручайте табаки -
пыжиковые чулки!
Пусть любимая моя
разразится смехом:
табаки надену я
нынче кверху мехом!
Вот теперь идти готов,
ах, как хитро вышло:
не видать моих шагов
и следов не слышно...

Кстати, читая про Любушку-соседку, русский человек наверняка вспомнит другую “Любушку-соседку” — из стихов великого русского поэта Некрасова. Так аукаются имена действующих лиц в поэзии. Но точно также на русских молодых поэтов Таймыра действует магия стихов Ненянг, любовь к сюжету и ее юмор, столь редкий ныне гость в поэзии...
Более подробно хотелось бы рассказать об Огдо Аксеновой, писательнице долганского народа. Этот народ также живет на Таймыре. Первым “радио”

и “телевидением” для маленькой Огдо стала ее бабушка Дьебген. Аксенова позже писала:

С буквы Д начинается имя долган.
Дорожу каждым звуком, что тундрой мне дан.
Я ловлю их, как ловит оленя аркан.
Я люблю их, как музыку любит барган.
Счастье — дьол по долгански — звучит с давних пор.
Слово “дружба” звучит по долгански “догор”.
Дуся — имя мое. Так о чем разговор,
если я вобрала в себя тундры простор.

Лет пятнадцать назад я рассказал о северной писательнице в московском журнале “Дружба народов”, рад, что нам тогда удалось поддержать ее в трудном и ответственном деле — Огдо только еще создавала свою самую великую работу в жизни — долганскую азбуку, долганскую письменность, первый словарь и первый букварь для родного народа. То-есть, еще совсем недавно рядом с нами жила эта великая женщина, скромная и тихая, как любой по-настоящему талантливый человек. Кстати сказать, она не только писала стихи и сказки, она была в свое время и учителем, и певуньей, и артисткой — ее красный чум в поселке Новорыбном заменял местным жителям Большой театр, университет и консерваторию.
Разумеется, такая личность не могла не оставить следа в душе молодых долганских писателей, и русских писателей, которые общались с ней. Переводчики северных поэтов — Аида Федорова, Зорий Яхнин, Александр Щербаков и сами написали яркие стихи и рассказы, в которых есть этот колорит, эта наивная и мудрая поэзия северян. Русский прозаик Ж. Трошев сочинил роман об эвенках, а позже и документальную повесть о восстании малых народов на Таймыре во время советской власти ( мы часть этой повести печатали в журнале “День и ночь”) — язык произведений Трошева замечательно насыщен поговорками и интонациями северных народов.
Недавно ушел из жизни писатель Юрий Бариев, татарин по национальности, который пошел прямо-таки на беспрецедентный шаг — ввел в свои русские стихи отдельные татарские слова, суть которых вполне ясна в контексте стиха, но которые выполняют еще и чисто музыкальную функцию, как некий музыкальный орнамент, являясь аллитерациями. Бариев перевел на русский многие главы Корана и он же переложил на современный русский великую поэму “Слово о полку Игореве”, впоследствии получив доброжелательное письмо от самого академика Лихачева...
В Норильске жила и русская поэтесса Лира Абдуллина, которая писала прекрасные стихи, используя часто национальные мотивы. Особенно виртуозно она пользовалась песенной строфикой тюркских песен, в которых рифмуются лишь вторая и четвертая строка в строфе, а иногда первая, вторая и четвертая, что заставляет вспомнить и форму арабских рубайи. Вот маленький пример:

Мне ли горе горевать?
Мне ли слезы проливать?
Ты уходишь. Слава Богу —