***
Всё Русью пахнет по подъездам,
всё русским духом и... мочой,
все первым и последним съездом
эпохи подзабытой той,
что презирала и хвалила,
то в смех вгоняя, то в хандру,
и беззастенчиво учила
коварством отвечать добру,
терпеть до слез, косясь на дыбу,
стонать, не разжимая губ...
“А вы контюрн сыграть могли бы
на флейте водосточных труб?”
***
Когда я загремел по ступенькам
“ментовского”
ада
и летел так, что боль, словно цепи мотал
на
бока,
Вы стучались в сердца, как в калитки, у
каждой
ограды,
и немела от стука озябшая Ваша рука.
Безнадега изгрызла мою утомленную душу,
но в печальных домах зажигался
полуночный
свет,
надвигаясь на тьму, он ее оттеснил... и
разрушил
одиозной истории пустопорожний сюжет.
Не впервые зиме охлестнуть непогодой
дороги,
не впервые весне на задворки спровадить
февраль,
дай-то Бог пережить эти дни не сумняше
убогим,
вспоминая, как Вы торопили тех дней
календарь.
Дай-то в в памяти, Бог, сохранить
негасимой
полоску
той зари, что едва пробивалась сквозь муть
облаков,
и конечно, забыть навсегда, дай-то Бог,
отморозков
из печально известной страны записных
пошляков...
***
Псы созвездия Горьких Снов,
Сны созвездия Гончих Псов...
Не у каждого хватит слов
урезонить хотя б льстецов,
не у каждого хватит сил
самому себе сбить настил,
самому себе свить петлю
под азартное “Улю-лю-лю!..”
Самого себя в клочья рвать
под бесовское: “В бога... мать!..”
А над морем людских голов
Жгут созвездия Гончих Псов
распрямляется, как лассо,
извивается, как петля
под трусливое: “Ох ты, б..!”
МОНОЛОГ “УПЕРТОГО” ЗЭКА
Молодой “командир”,
забубенный охранник Валера,
твое дело братву
перед каждым этапом шмонать.
Шебутной конвоир,
ничего не приемля на веру,
ты за словом в карман
не полезешь... “Туды-т вашу мать!..”
С той поры, когда здесь
за политику люди сидели,
постанова осталась
такой же, как, впрочем, и суть...
Казематы — они
революций и смут колыбели,
а не только блатных
скособоченный лагерный путь.
Молодой “командир”,
разменял ты тридцатник едва ли,
но учить, что к чему,
подневольных тебе не впервой.
За работу в тюрьме
не положено даже медали,
и выходит, что зря
ты рискуешь своей головой.
Хотя вряд ли на “киче”
опасней, чем где-нибудь в баре.
Оттого-то и смел,
оттого и вальяжен чуток.
Беспонтовый “дубак”,
мы и более шустрых видали,
так что зря натянул
ты на “репу” дырявый чулок...
***
Каждый день себя жить принуждаю
Под трескучие выплески гроз,
Словно вожжи вслепую хватаю,
Когда тройку несет под откос.
Лихорадит от хищного грая,
Лишь у Бога защиту ищу,
Закрываю глаза... Обмираю
И опять сам себя тормошу.
И опять принуждаю беспечно
Жить, скрывая, как стонет душа,
Ежечас... ежеднев... бесконечно...
Может, тем-то и жизнь хороша?
Не уверен, а все же? Быть может,
На судьбу я не должен роптать?
Не поможет... Никто не поможет,
Пресвятая Заступница... Мать!
Село Троицкое — Минусинская тюрьма. 1997-1998 г.г.