***
Где кони и арканы,
Где пыль — межзвёздный газ,
Где слёзы по стакану
В любом из карих глаз,
Где косы, как удавки,
Где взгляды, как ножи,
Буравчики, булавки,
А слухи, как стрижи,
Там всё сложней и проще,
Всё проще и сложней.
И не свистит, а ропщет
Над рощей, соловей.
Он вовсе не разбойник,
И даже ни певец...
Не то полупокойник,
Не то полустервец.
Лопочет и пророчит
Себе назло и всем...
Узнай, чего он хочет,
Юродствует над кем?

***
Сказала: “Сумерек не будет,
А сразу ночь и немота...”
— Распни его! — кричали люди
Столпившись около креста.
Не люди, а толпа взывала...
Но это было так давно,
Что впору всё начать сначала.
Тесать корявое бревно,
Верёвку вить, готовить гвозди,
Ворча: “Подумаешь, пророк... “-
А ты ещё хотела в гости
Сходить к подруге на часок.

***
Вверху над мною плывут облака
в сыром зафевралье свободы.
И словно соседа в наколках рука,
синеет кусок небосвода.
“Сижу за решеткой”... а возле окна
ворона — свободная птица,
и скудною пищей с помойки она
со мной не желает делиться.
И в даль не зовет, что пора улетать,
туда, где высокие горы...
Сокамерник злобствует:
                     — Мать в перемать!..-
тот самый, в наколках который.

***
Ни зябким ветром октября,
ни чертом на метле
уже не вижу я себя
живущим на земле.
Ни белым ангелом в ночи,
страдающим от мук..
Как будто выронил ключи

от жизни я из рук.
Высоко оплывет свечой
еще один из дней...
Брожу, не мысля ни о чем,
среди живых людей.
Минует сорок дней и год
минует не спеша,
но неприкаянно живет
бесхозная душа
в ненужном теле... И уже
от стольких передряг
поры осенней неглиже
ей ближе вешних благ.

***

Н.В.

Не видел в жизни Рицы я, ни знойной Варны...
Моя поли... милиция — мой круг Полярный.
За юбилей перешагнул, но, казус белли!
С размаху грохнулся на стул в сыскном отделе.
Носил очки, не брил усов... “Улик” хватило
у опогоненных “ментов” списать на мыло
беспечно жившего в миру бумаг мараку
или хотя бы в конуру загнать... с-собаку.
Подумать только, не был я в Бордо и Ницце,
зато отведал бития в своей милици...
И... озадаченно скребу в пустом затылке.
К тому же, кажется, сижу, как джин... в “бутырке”.
России гордый гражданин, вернее НЕКТО,
как объяснил мне строгий чин — сыскной инспектор.
Зато поведать есть чего про ИХНИ будни,
чтоб знали, делать жизнь с кого, простые люди!

ГРУСТНАЯ ПЕСЕНКА

Господин адвокат, защити от вчерашнего снега,
кто-то шкрябал бетон на тюремном плацу до утра.
Господин адвокат, защити от ненастного неба
и скажи заодно, чтоб не били меня “опера”.
Господин адвокат, гонорар свой тебе завещаю...
Правда, что за доход с этих робких и грустных стихов.
Господин адвокат, я устал от собачьего лая,
а еще от чужих, мне отписанных кем-то, грехов.
Господин адвокат, я прошу, удели мне немного
от рабочего дня твоего, что с восьми до пяти...
Господин адвокат, больше нет моей мочи,
                                                                     ей Богу,
по этапам свой крест в одиночестве горьком
                                                                     нести...