как звон петуший поутру?..
Она без слов живет в народе,
у нас в березовой природе,
у них в оливах на ветру.

Мы подпоем слова чужие...
Они волшебные, святые,
их никогда не перевесть -
их тронул музыкою Верди!
В них слезы о любви и смерти,
они теперь навек, поверьте,
какие есть, такие есть!

***
Ну, что слова? Зачем слова?
Что эта дымка золотая?
Послушай, как скрипит трава,
сквозь старый корень прорастая.
И как живая синева
среди камней и рыбок вьется.
А что слова? К чему слова?
Теперь любая чушь поется.
Ей передай с собой в полет
не строк размашистых тетради,
а немоту в тяжелом взгляде -
она поймет, она поймет...
А если не поймет — дари
ей золотые безделушки,
и в эти розовые ушки
все говори и говори...

***
В те дни, когда смущали генералы
немую армию призывом к бунту,
когда текли в Европу драгметаллы,
а старый вождь шипел: я есть и буду,
когда катились беженцы сквозь тучи,
когда крича оправдывался кто-то
под сапогами, мол, хотели лучше,
да вот вулкана красная зевота...
в те дни, когда поэты покупались,
когда содом творился по подвалам,
когда, нырнув в шампанское, купались
убийцы, оплативши красным “налом”
свой отдых... в синем платьице ребенок
на улице для мамы заболевшей
просил копейку... а в лесах сожженных
гулял забытый старый танк, как леший...
когда проваливались переулки,
и в золотых песках терялись реки,
а дикторы по радио, как урки,
вели свои нахрапистые речи,
когда все говорили о кометах,
рыдали, толковали о приметах,
когда с экрана толкователь снов
смотрел в Россию, как Христос, суров...
горела в небе странная звезда
под вечер — вроде гайки раскаленной
на кончике нагайки разъяренной...
когда...

***
О чем вы в красном небе, иволги, поете,
сверкая золотом подкрылий на березах,
ловя лучи заката в быстром перелете?
О ночи дума? О вороньих ли угрозах?
О чем вы, люди, тихим вечером запели -
когда не свадьба и не праздник календарный -
кто за столом пустым, а кто уже в постели,
а кто в окне ловя небесный свет янтарный?
О чем все эти трели, сладостные звуки?
За что тревожится душа всего живого?
Ребенок перышко отца хватает в руки
и пишет, сам еще не зная, что за слово...
Но ведь кому-то благодарно сердце птичье!
Кому и люди бы отдать любовь желали!
Пред мраком ночи — между нами нет различья.
Мы, понимая все друг друга, смотрим в дали...

Но утром встанем живы — будет мир?
Едва ли...

***
— Что ты увидел, скорей расскажи.
— Да ведь и ты не слепой?!
— Но интересней послушать про жизнь.
В книге прочесть роковой.
— Нет же! Своими глазами смотри.
Ухом своим улови.
Скоро ведь кончится тайна зари,
кончится тайна любви.
— Но ведь у Пушкина солнце сильней,
А уж у Данте любовь...
— Видишь, погнали за рощу коней.
Мальчик сгрызает морковь.
— Но ведь у Моцарта сладостней звук...
— Слышишь, мурлычет пила?
Жизнь мне дороже обычная, друг,
хоть потому, что была.
Моцарт же, Пушкин и Данте - вовек
будут стоять, как стоят
церкви и звезды... А ты — человек.
Должен быть дышащим рад.
— Но от живых истекает лишь зло.
Страшно средь них, я не смел.
С Пушкиным — сладко, и с Дантом — светло,
с Моцартом — век бы летел...
— Но не своею ты жизнью живешь!
— Да почему ж не своей?
В этой зато мне неведома ложь,
кровь да измена друзей...

ВСТРЕЧА

Я тоже видел эту девушку,
ко всем прохожим пристает,
но нет, она не просит денежку,
а наставления дает.
— Вы что такой угрюмый? Полноте!