Крутнулось в небе колесо.
Я знаю все про вас — и помните:
у вас все будет хорошо.
— Она, наверно, сумасшедшая...
смотрите, роза на груди!
— Она, наверное, нездешняя...
и издевается, поди!
Смотрите, вновь идет по улице,
и говорит в который раз:
— Я знаю, вам не стоит хмуриться —
все будет хорошо у вас!
И хмуро глядя, люди тертые
о ней с сомненьем говорят...
А не подумали, что добрая.
Такие были век назад.

***
Долгие сумерки лета.
Тучи меняясь местами
ходят, как будто над нами
храмы высокого света.
Птицы летят в поднебесье,
наши читая газеты.
Пьют сиротливо поэты,
зная, что там — мракобесье.
Но не взлететь над землею
тварям тяжелым, двуногим.
Хоть и подарено многим
то, что зовется зарею.
Радуйся, если хоть видишь.
Может, еще полетаешь.
Что-то над миром услышишь,
что-то с небес прочитаешь.
Свет над просторами льется,
ночь бесконечная длится.
Только с ведром у колодца
девочка плачет, как птица.
То ли кольцо уронила,
то ли ужасное дело —
в темной воде, как чернила,
облик чужой углядела...
Что же нам делать, невечны
праздники наши при свете.
Были жених и невеста -
в белом опять — возле смерти.
Только одна и надежда —
может быть, встретимся снова...
Тучами небо одето,
словно бы Господа слово.
Только лучи как знамена
белые нежно струятся.
Только стоишь озаренно —
и уж не стоит бояться.

ВОСПОМИНАНИЕ

Жил в селе дедуля в бороде.
Он ходить учился по воде.
На рассвете иль когда закат,
он, перекрестив себя до пят,
опускался к берегу босой -
и ступал на пламень золотой.
Но смеялись люди: вот беда -

не держала жидкая вода!
Видно, в старых книгах он прочел —
кто-то где-то по воде прошел.
Ты, наверно, дедушка тяжел,
улыбался местный комсомол...
Уж не ел и хлеба старичок,
стал совсем как желтый паучок.
Но смеялись люди: ах, беда —
не держала глупая вода!
Умер дед... минуло десять лет -
ожил в разговорах странный дед.
Говорили все теперь в селе -
он ходил, как ходят по земле,
разминая волны, напрямик —
и не утопая ни на миг!
С трубкой шел в тумане маяком.
Был для рыб начальником-отцом.
И его печальная вдова
подтверждала байки той слова.
Внук молчал угрюмо... и один
вечерами к речке выходил.

***
Меня обступают друзья
ветвями деревьев зеленых
и песнями птиц озаренных,
когда вечереет заря.
Друзья достают из земли
хрустальной водой ледяною —
от этих приветов, не скрою,
заботы бледнеют мои.
Но если я вас пережил,
я должен продолжить в России
все ваши труды молодые,
как лошадь, весь в молниях жил!
А то, что я сам не успел,
продлит, кто останется после...
О други, вы рядом, вы возле.
Вот волк за рекою запел.
И желтый обрушился лист
с березы. И змеи сверкнули.
Но в воздухе замерли пули.
Ножи, как цветы, обнялись.

ТРАВИНКА

Она взошла невысоко,
травинка, и блестит сторожко
земли зеленое ушко,
земли прозрачная ладошка.
Из глубины земли сырой,
где спят умерших миллионы,
неужто это, боже мой,
привет от Гитлера, Нерона?..
Ушли с тобой мы далеко,
но думать я б желал немножко,
что это — Пушкина ушко,
что это Моцарта ладошка.