потому и рубашка тесна…
Смотрит в небо — а на коленях
села новая бабка-жена…

***
Мы разминулись с муравьем —
он крупный и лобастый,
прополз и замер под цветком —
быть может, молвил "здравствуй".

И я ему пробормотал,
как гром, свои приветы…
Он полз блестящий, как металл,
А я бежал в поэты.

Над нами радуга одна
драконом изгибалась.
И в красном озере без дна
русалка улыбалась…

***
На протяженье долгих лет
меня он мучил клеветою
в подмышках мерзостных газет…
и в голубом экране стоя
с улыбкой лживой и седой
все толковал об идеале…

Но нынче доктора сказали —
он при смерти, совсем плохой.
И что зайти меня просил…
возможно, в чем-то повиниться…

Вхожу. Угрюмая в больница.
Он желт. И я его простил.
Сказал, что все же было что-то
меж нами в юные года —
дружили… И какого черта
ругаемся, коль жизнь одна…

Но странно прыгая зрачками,
он тронул ногу мне ногтями:
— Ты потому пришел ко мне
глядеть на эти грелки, кашу —
надеешься на милость нашу,
когда мы победим в стране?!

При тех его словах надменных
вдруг телекамеру в углу
я замечаю… Мельпомена!
И ты здесь! Я сейчас умру!
Под смех дружков его, рыдая,
я выбежал! Вот человек!
О как же нас, земля родная,
перекалечил этот век!

ВЕТЕР ТЕМНЫХ ПОЛЕЙ

Ветер темных полей не дает мне покоя...
Волчий дух
иль костров расстелившийся дым?
Не читаются книги... Что ж это такое?
Бледный свет погасив, мы с тобою не спим.

Слышу посвист полыни...
и шелест соломы...
Стук в воротах — невидимый кто-то стоит.
Никого мы не ждем. Все мы дома, все дома!
— Отворите. — Что надо?
— Какой-то Саид.
На рассвете опять: — Помогите, родные...
— А откуда вы будете? — С Алма-Аты...
— Дай им хлеба...
— Тревожные ночи России.
Тут не до разговоров, любви, красоты.
Тучи алые зубьями в зубья проходят...
Тени рыжие быстрым пожаром снуют...
В старый дом незнакомые люди заходят,
Ветер темных полей, ненадежный приют.
То ли лошади тащат повозку средь ночи,
то ли крышу снесло... Запирай ворота,
и молись, и ложись... нету женщинам мочи.
Но встают к самовару и эта, и та.
А мужчина что может? С его кулаками
только гвозди вколачивать... это ж — война.
— Дай им хлеба.
— И снова плывет над полями
то ли пороха запах, а то ли зерна...
Я залезу к трубе, посмотрю сквозь бинокли -
ничего не понять. Воет волк иль овраг?
И меж туч самолет ли кружащийся, Бог ли
смотрит вниз с любопытством немым, просто так.

СВЯТОЙ ИСТОЧНИК

песенка

Илье Фаликову

А не пора ли, не пора ль
нажать на круглую педаль —
и улететь далёко?
А если вышло кувырком —
брести пешком, ползти ползком
до чистого истока.

И все невзгоды перенесть,
и вместо хлеба камень есть,
дышать огнем пустыни.
И ноги сбить и руки в кровь,
рыдать, о где ж тенистый кров,
ты где же, край святыни?!

И вот он! Только что же там
нет места розам и шмелям?
Толпа стоит стеною…
В трубе — обычная вода.
Зачем же бредил я тогда
волшебною водою?

Так не пора ли, не пора ль
раздать колеса и педаль,
поставить баз да улья?
И дома жить да поживать,
добра и счастья наживать
до нового безумья?..