Хранит неведомая стража
печальный мор, фактически
сон бесподобного пейзажа
сам идеалистический.
5.
Зрачок громадного светила
пробил туман, а с ним – озноб;
недобро сердце защемило.
Как редко близок солнца горб
“слепой” глазунье по-хазарски
на сале и двойном белке,
что подают обычно к Пасхе
в окислившемся апплике.
Несложно сервирован завтрак
одной персоны, но раскрыть
детали не возьмусь я так, как
не может и доступен быть
священный манускрипт Завета.
6.
| односторонний оптический проводник поневоле
Размеренно испещрено
скупыми импульсами света,
оптическое волокно
приземной мглы – считай багрянцем
кровоточит. Но не погиб,
едва начав распространятся,
стелящийся от солнца нимб,
раздался плоскостью тумана.
И землю, светел да велик,
накрыл подобьем океана
невольный полупроводник,
готовый бы и двусторонне
нести святой ориентир, –
свет в мировом диапазоне
не находящий. Грешен мир
нехваткой внутреннего света.
Здесь, мглою названный, Христос,
трагичность цело унаслед(ов)ав
полупроводниковых свойств,
един с библейским.
7.
Не
внеси я
недавно памятное “mist” –
по сути, цифровой мессия
вне плоти, первозданно чист,
лишь эфемерным наважденьем
мог встретить утренний рассвет.
А так уж, верным подтвержденьем
наличия несущих черт,
не он ли некогда вселялся
в корпоративный ноутбук
или, быть может, кто-то взялся
считать, что так писал ваш друг?
“Случалось некоторым, веря,
как выбрав и иную стать
вопрок себе – не провиденья,
но силе разума слагать
хвальные песни; смерти ж ясной
намёкам не поддавшись, взять –
свой частный жребий доле наций,
смеясь, противопоставлять...
Но в жизнерадостном настрое,
как не усердствуй побороть
звериное, вскормив второе, –
вернее к низу тянет плоть”.
8.
Пока сравнительно спокоен,
туман как взрыв разворотил,
и, светом пурпурным исполнен,
пришёл в движение настил.
Да, в этом будто бы стремится
свернуть кровавые углы
запачканная плащаница.
...Стелящейся приземной мглы
разрозненные ветром клоки
багрянит свет, и кое-как
закрадываются сполохи
в последний беспокойный мрак.
Тем временем, покуда ж день не
распространился далеко,
прекраснейшее огражденье
его поверхностно легко-
легко ледовою коростой
прикрыло, и младого дня
простая жизнь по-свойски просто
забылась сном, за ночь приняв
печальный саван, но ночи-то,
известно, не было засим.
Шёл сон вторичный нарочито
гнетуще, страстным лишь своим
самозабвеньем подкупая.
Реальность с мороком сводя,
так может только, засыпая,
прислушиваться в ночь дитя,
неловкий скрип издав постелью.
“Что отзовётся на сигнал?”
9.
Сперва прозрачной акварелью
край горизонта запятнал
какой-то бег. Пропал. Но рваный
остался гул. Не гул, а гром.
Вот – судно гасится гитарный
сустейн в частотный перелом.
Из-под крутого буерака
машин с десяток единиц
кортеж сгустившегося мрака
как выпал, повергая ниц
величие иного рода.
Объяла свита в миг один
кольцом защитного отвода
правительственный лимузин,
и в той же слаженности острой
круг первый охватил второй,
туман, не скованный коростой.
Салон машины головной