Дмитрий БУЛАТОВ

ЛЁКА

Мой возраст неумолимо приближался к пяти годам. Ласковое северо-кавказское солнце гладило июльскими лучами любопытного карапуза. Частенько мне удавалось погулять по нашему дворику без присмотра матери. Мать работала на грани отмеренных человеку ресурсов. Ей тяжело было содержать семью в одиночку. Отец, как водится, куда-то пропал. Редкий прохожий решался зайти на эту тихую горную улочку. Соседи почти все пропадали на дачах и морях. Дети в округе словно и не рождались, несмотря на демографический взрыв конца 80-х, я был практически лишён общения со сверстниками. Зато я дружил с собакой. Её звали Лёка, милая собачонка с чёрным пятнышком на розовом языке. Тогда она казалась огромной, хотя её рост не превышал 30 см. Наша дружба заключалась в следующем: я строил замки из песка специально для неё, но ей почему-то не нравилось жить в них. Она бегала вокруг меня, виляя хвостом, лизала в лицо липким языком. Я делился с ней бутербродами, она тоже была не прочь разделить со мной трапезу. Но в то время растущий организм предпочитал песок органической пище. Я лепил потрясающие рассыпчатые шарики и с наслаждением слизывал песчинки. Они скрипели на зубах, слегка царапали горло, но в то время для меня не существовало лучшего лакомства. Я как раз заканчивал постройку, Лёка сидела рядом в тени и мелко-мелко дышала, лениво поглядывая на меня. Я делал домик с подвалом, где планировал устроить хранилище моего кушанья. Возведение главной башни близилось к концу. Оставалось поставить крышу. Остановившись передохнуть и поразмыслить, я положил в рот немного песка. В этот миг башня рассыпалась. Посреди руин нагло красовался футбольный мяч. Это было крайне обидно.
Потому что строительство отнимает кучу сил и времени, к тому же, если вы – 4,5-летний мальчуган, у вас не всегда всё получается. Что-то приходится изобретать, домысливать, проходить те этапы умственного развития, которые были пройдены предками в далёком прошлом. Строишь и думаешь, придёт кто-нибудь и скажет: “Вот это да! Какой красивый замок! Как он совершенен! Где тот волшебник – строитель, что подарил миру такое чудо?” И тут ты выходишь из тени, скромно смотришь в пол и тихо произносишь: “Я этот волшебник”. Сразу же раздаётся шум от аплодисментов тысяч людей, все они лезут на сцену с радостными криками, хотят пожать руку тебе и каждый думает: “Не может быть, ему всего 4 года!” Так мечтаешь, опрокидывая очередное ведёрко, огуливая его лопаткой. Совсем не хочется, чтобы с твоим творением поступали так.
Я встал и обернулся, сжимая красный пластмассовый совок. Это был девятилетний Витька, хозяин Лёки. В штанах с лёгкой вентиляцией на коленях, весь перепачканный чёрной смазкой. Мать запрещала общаться с ним, перенимать словечки, манеры. И оттого он делался ещё более привлекательным другом. Так и хотелось учиться у него курить через выхлопную трубу мопеда и стрелять из рогатки. Казалось, что тогда я смогу стать вровень с ним, и он прокатит меня на мопеде, а если очень повезёт, то даст порулить.

Я сжал совок крепче и почувствовал в мышцах лица какое-то движение. “Зачем?..”, “Зачем?..”, “Зачем?..” – билось упрямо в голове. Только бы не разреветься. Витька никогда не плакал. Сейчас надо было быть с ним на равных.
– Зачем, – спросил я.
Обеспокоенная, подошла и встала рядом Лёка. Уши стояли торчком. Она глядела на хозяина, растерянно повиливая хвостом. Собака доверяла мне больше, чем Витьке. Я знал это интуитивно, сердцем.
Таким путём мы узнаём, что хорошо, а что плохо. Тогда, когда слова не нужны совсем. Так же, как мы иногда угадываем событие до того, как оно начинает происходить. Например, кто-то стучит в дверь. А стучать не кому, всё в порядке, почты ждать не от кого, гостей не предвидится. Недоумевая, отрываешься от мытья посуды, идёшь к двери, вытирая руки полотенцем, и вдруг осознаёшь, что это алкаш Семён принёс деньги, невесть когда одолженные, и давно забытые. Причём сразу понимаешь абсолютную истину этого предположения. Как тот факт, что в 12.00 по ящику будет выпуск новостей, как геометрическую аксиому. Хотя раньше Семён никогда не возвращал долгов, и в этот день не было никаких намёков на то, что он придет. Но пришёл, и, услышав стук, ты понял, что это именно он и никто другой. Это знание просто появляется в голове, как вспышка. И тут же уходит. Откуда и куда? Неизвестно. Открываешь дверь и, ничему не удивляясь, забираешь цветные бумажки. А потом приходят мысли по поводу. Потихоньку приходит вера в то, что жизнь – это не простое существование белковых тел. Что всё гораздо больше...
– На место, зараза! – скомандовал собаке Витёк. Уши с рыжими пятнышками мгновенно опустились, облезлый хвост поджался, холодно звякнула цепь, когда Лёка пряталась в Будке.
– Зачем? – повторил я.
– Потому что началась война, – сказал Витька и, указывая на что-то за моей спиной, добавил: “Смотри!”
Я поверил, развернулся. Ничего не произошло, сзади никого не было, но хныкать расхотелось. Стало интересно. Слово “война” всегда предвещало приключения. Как-то мы воевали с метлой тёти Лили. Мы победили. Тётя Лиля за сожженную метлу вечером потребовала у матери денег.
– Это сделали кармашборы. Я знаю, что мы будем делать.
Кармашборы... Незнакомые слова всегда притягивают. Есть в них нечто манящее. Я хотел воевать с Кармашборами, замки из песка теперь потеряли ценность.
– Видел?
– Нет... – действительно досадно, он видел, а я – нет.
– Сейчас я догоню их. – Витька пробежал несколько шагов, легко перепрыгнул через огромное бревно и исчез в зарослях бузины и алычи. Вернулся очень быстро. В руках он волок мешок, наполненный чем-то звенящим.
– Я поймал их, сейчас устроим расправу, – он начал вынимать стеклянные бутылки из мешка и ставить их вдоль стенки. Я помогал ему. Получился ряд приличной длины. Витька взял камень и превратил одно вместилище змия в зелёные брызги.
– Теперь ты, – он дал мне камень.
Я промазал.
– Смотри прямо на неё, бросай от плеча и будь смелее.