Александр ПЕТРУШКИН

КАМЕНЬ
ТОБОЙ ГОВОРИТ

* * *

Прожив без меня две жизни –
                                         ты научилась ждать
пока тебя память сотрет до рифмы
                                         и, вымолвив – жаль,
Хронос посмотрит вслед и увидит в себе: как ты
примеряешь к морщине своей
                                         промежуток моей пустоты.
Только тогда ты отпустишь меня навсегда – и я,
как свободу свою, твои обрету края.

БЕССМЕРТИЕ

Выбывая из пая причудливых метаморфоз –
Что, Овидий, все спишь
                                         на карпатских небесных краях? –
На ладонях – все слово, которое вынести нес,
На чернилах же – ночь, что свои надкусила края:
Если спать – то и видеть
                                         продавленный телом мороз,
Чтоб впечатать Гомера
                                         в заносчивый ритм снигиря.

И – пройдя половину иль треть
                                         мне приложенных лет –
Неприлежно зубрить
                                         эту азбуку мертвых племен –
Опускаться не ниже, а выше –
                                         туда, где надломленный свет –
Вьет гнездовье себе –
                                из пристрельных на имя – времен,
Выбирая небритой щекой пошрамнее кастет
Или нашему сраму, Овидий, подобный урон.

Что, Овидий, все спишь –
                                         не свои – отпуская – слога
Под водою небесной?
                                         Как рыба – глотаешь словарь?
Опускается ночь ниже нас – не по мере туга –
Как дорогу сдержав –
                                         на плечо приспускается тварь
И связует – раскольные днем от людей – берега,
И в охоту смотреть,
                                  уподобившись камню – как встарь

Ты смотрел. Вот, и я –
                                         отбываю в страну – без вещей –
С Энеидой в подмышке,
                                         с ненужным другим языком –
С папиросой в зубах –
                                         состоя из просторных щелей –
Сокращая пути – как в лавины обрушенный ком.
Если спросится: кто? –
                                         отвечай – по наитью – ничей –
До конца – до избытка изнанки –
                                         извергнутым ртом.

Что, Овидий, не рано ли видим нам –
                                        в сумраке – лес
Из – скороченых в тени –
                                        людей или призраков их? –
Если спрошено – значит отвечено – значит отвес
Отклонился на сторону речи –
                                        как птичий чирик –
Значит, зрит из бумаги –
                                        на нас поделенный порез –
Как ни странно – в разрыве своем –
                                        съединивший двоих.

Нас с тобою, Овидий,
                         пристрочит к реке назывной мошкара –
Это дальняя Припять –
                         за длинным туманом приходит сюда.
Что не спится, скорее, причина –
                                    нежели ноль. До утра –
Говорит себе “нет” –
за личиною скрывшей нас “да” –
И себя о(т)пускает из неба, как смер(ч/ш)и гора –
Или ода звучит – как собой, захлебнувшись, вода.

То не утро зарится на твой занавешенный дом –
То плутоново царство –
                                        к речей виноватым соскам –
То все девять кругов
                                        притекают во фразы гуртом,
Как вина расстоянья –
                                        отчего то подвластного нам.
А щенячий восторг
                                        все летит из бумажных сторон –
Обжигая обратную ересь остывшим губам.

Что, Овидий, похлебка густа?.. –
                                        в смысле: изгнана речь –
Вместе с нашей одеждой,
                                        что свалена мертво в углу,
Отбывая оттуда, откуда бы надо истечь –
По-младенчески – с утренней жаждой –
                                        в отцово “агу” –
Переправить нельзя – от того, и приходится лечь
В свой – насмешливый – полуязык,
                                        из которого спешно реку.

* * *

Потому что река загибается там, где вода
Измюслявила краешек книжный
                                        небесной бумаги,
Потому что скрывает в себе человек берега,
Оставляя глазам тридцать капель
                                        законченной влаги,
Потому что всегда устает наполнять пустоту,
И обратная ей пустота вдруг пускается в джигу,
Я смотрю на тебя,
                                        если видишь ты светлую тьму –
Но еще дословарную – ту, что не скручена в фигу.
Потому что ответ – это все, что надежно тебе,
От того, что слюней
                                        не хватает почтовой бумаге –
Я стою сам в себе, как слуга
                                        в полыхающей тьме,
И ладонью кручу у виска черноты, буераки