Евгений МОСКВИН
ХВОСТ ЯЩЕРИЦЫ
ЖИЛЕЦ ИЗ 41-Й КВАРТИРЫ
Я поселился в этом старом доме совсем недавно и никого здесь
не знаю. Моя квартира номер 41 – однокомнатная; за стеной справа живет
мой сосед из 40-й квартиры, а слева – из 42-й, и нам друг друга прекрасно
слышно, потому как в доме нет никакой звукоизоляции. Свой досуг я по обыкновению
провожу возле телевизора, расслабляюсь, но сегодня вдруг заметил очень
странную вещь.
Когда я включил телевизор, по которому шел выпуск новостей, и диктор говорил:
“Известная фирма-производитель часовых механизмов выставила на продажу
новое изобретение – механические часы с более долговечным маятником, на
одно колебание которого приходится не одна секунда, а пять”, – я приглушил
звук, и вдруг слышу, как в 40-й квартире тот же самый диктор все еще говорит:
– ...механические часы с более долговечным маятником, на одно колебание
которого приходится не одна секунда, а пять... – и тут же голос смолк:
сосед его приглушил.
Между тем, за левой стеной можно было разобрать:
– Маятник изнашивается в пять раз меньше.
Я тут же снова включил телевизор и слышу в точности такую фразу.
У меня есть соображения по поводу того, что происходит, но как мне их
проверить, ведь если я выйду на лестничную площадку и позвоню в 42-ю квартиру,
мне все равно никто не ответит, – ее обитатель еще раньше отправится звонить
в 43-ю. А позвонить в 40-ю я не могу, потому как это будет идти в разрез
с тем, что делал недавно ее жилец, (то есть, смотрел по телевизору репортаж
про часы), – как же я его подставлю? Бог знает, что может случиться, если
нарушить логическую последовательность! (Разумеется, отпадают и все остальные
жильцы – что происходит в их квартирах я не знаю и лишь строю догадки).
Есть еще одна вещь, которая не только занимает меня, но и пугает не на
шутку. В этом доме, как и в любом другом, ограниченное количество квартир,
(кажется, триста девять), и что же происходит с жителем последней квартиры.
Он умирает? Тогда мне осталось совсем недолго!
Впрочем, это не так логично, как кажется на первый взгляд. Быть может,
эта “смерть” не есть завершение, конец, ибо если мы – жители дома – прекращаем
свое существование совсем, обращаемся в ничто, то это должно наступить
для всех нас триста девяти одновременно – как для одного человека. Каждому
достается только одна смерть, и умирает он целиком. Но я же еще существую!
Стало быть, существует и житель 309-й квартиры, (даже если он уже умер),
– существует так же, как и житель 1-ой...
...Через короткое время мне следует спокойно, без боязни принять ту неизвестность, которая настигла бедного жителя 309-й квартиры. Но это легче сказать, чем сделать, ведь я не могу быть точно уверен в правильности своих выводов!
СТРАННИК
Это случилось немногим более пяти лет назад. Вечером я возвращался
домой из другого города и, немного утомившись с дороги, решил пройтись
пешком. Стоял конец сентября, погода прохладная, но сухая – дождей не
было уже несколько недель, так что начало этой осени походило, скорее,
на затянувшийся конец лета. Вот и теперь небо, простиравшееся над городом,
было ясным, густо-синим, и только когда я подходил к развилке на проспекте,
– (проезжая дорога, огибая памятник, заковывала близлежащий парк в длинные
цепочки из красных и желтых фар), – мог видеть, как на горизонте высотные
дома рассекали своими антеннами тонкие смуглые облака; и, словно главенствуя
над этим кое-где теряющим фокус железным частоколом, на одной из крыш
возвышалась рекламная неоновая тарелка торговой компании...
Я уезжал по семейным делам, срочным, пришлось взять несколько отгулов
на работе – вот уже некоторое время у моего брата проблемы со здоровьем,
больное сердце, и три дня назад, когда его жена Татьяна, позвонив, сообщила,
что у Алексея случился новый приступ, я немедленно сорвался с места и
приехал в больницу, куда его положили. Кризис наступил на второй день,
врачи говорили или пан, или пропал, но поскольку моему брату было только
сорок пять, они все же склонялись к тому, что он выкарабкается. И точно,
спустя несколько часов наступило улучшение. Сегодня днем Алексей уже пришел
в сознание, но когда я разговаривал с ним, он был еще очень слаб, и я
обещал по возвращении домой тотчас позвонить Татьяне и узнать о его самочувствии...
Не знаю, что заставило меня остановиться на бетонном мосту, возле самой
развилки, и поглядеть назад – быть может, необычное чувство уязвимости,
пробегающее вдоль спины, – следствие того, что некто настойчиво буравит
мне взглядом затылок; меня тотчас обогнало несколько прохожих – они юркнули
мимо, оставив на моей сетчатке бледные однотонные пятна вместо лиц, но
я и сам не хотел воспринимать их черты, поскольку уже выхватил зрением
этого странного человека, который, будучи еще метрах в пяти от меня, медленно
приближался. Он был высок ростом, в серых потертых штанах и непромокаемой
куртке, спускавшейся ниже талии, синей, но выцветшей, скорее даже не от
времени, но, как казалось, от бесчисленных капель и случайных струек влаги,
которые, годами смывая с материи новизну, и сейчас придавали ей немного
влажный несмотря на отсутствие дождя оттенок; на голове мужчины была шляпа,
по моде первой половины прошлого века, и по той причине, что ее полы
Скачать полный текст в формате RTF