<< |
|
ся, а песок прокашлялся и изрек: хрен я тебе дам себя на твою
книгу. А Чеславу Милошу роща махала бы своими кронами: сюда, сюда! Я дам
тебе столько бумаги – на все книги, что ты написал!
Зазвенело нетрезвое стекло, Вихорков встал и добавил:
– Чеслав, передай Ивану, что он не прав.
* * *
Да, пришло время сказать, что в прозрачной папке у Даниила.
Там у него, во-первых, девять стихотворений, которые он написал в промежутке
между рубками двух рощ. Во-вторых, благодарный ответ Милоша на наше поздравление
с девяностолетием: “Как я рад, что далекие камни Урала становятся камнями
Европы”. А в третьих, в папке оказались наши стишки, но не размышляющие,
как у Даниила, а...
Впрочем, смотрите сами.
Индеец трясет томагавком:
Привет Милошу!
Чукча пишет эссе
“Однако, Милош!”
Бежит поэт Лаптищев:
А ну его, Милоша:
Коммунистам не давал,
И фашистам не давал!
И помчался патриот
Просвещать родной народ.
Пораженный же Чеслав
Зарыдал среди дубрав.
г. Пермь
|
|
ДиН память
Федор СОЛОГУБ
* * *
Мы поклонялися владыкам
И в блеске дня и в тьме божниц,
И перед каждым грозным ликом
Мы робко повергались ниц.
Владыки гневные грозили
И расточали гром и зло,
Порой же милость возносили
Так величаво и светло.
Но их неправедная милость,
Как их карающая месть,
Могли к престолам лишь унылость,
Тоской венчанную, возвесть.
Мерцал венец ее жемчужный,
Но свет его был тусклый блеск,
И вся она была ненужный
И непонятный арабеск.
Владык встречая льстивым кликом, –
И клик наш соткан был из тьмы, –
В смятеньи темном и великом
Чертог ее ковали мы.
Свивались пламенные лица,
Клубилась огненная мгла,
И только тихая Денница
Не поражала и не жгла.
* * *
Не трогай в темноте
Того, что незнакомо, –
Быть может, это – те,
Кому привольно дома.
Кто с ними был хоть раз,
Тот их не станет трогать.
Сверкнет зеленый глаз,
Царапнет быстрый ноготь, –
Прикинется котом
Испуганная нежить.
А что она потом
Затеет? мучить? нежить?
Куда ты не пойдешь,
Возникнут пусторосли.
Измаешься, заснешь.
Но что же будет после?
Прозрачною щекой
Прильнет к тебе сожитель.
Он серою тоской
Твою затмит обитель.
И будет жуткий страх,
Так близко, так знакомо, –
Стоять во всех углах
Тоскующего дома.
|
>> |