у населения. Зерно собрали, погрузили на баржи, чтобы сплавить в Красноярск, но баржи затонули. В деревне начался голод. Скот сдыхал, его обсыпали хлоркой, чтобы люди не ели и не было инфекции. Но прабабушка умудрялась принести кусочек, долго вымачивала, варила и кормила детей. После того, как стало невмоготу, решила уехать к родственникам в Черногорку. Кое-как выхлопотала справку из колхоза, запрягла корову Зорьку, составила в телегу бочки из-под огурцов и капусты, погрузила вещи, посадила детей, а сама шла рядом.
Ехали в Черногорку несколько дней. Было очень холодно, у коровы из ноздрей пошла кровь. Дети, сидя в бочках, уже замерзали. Прабабушка Мария молилась пресвятому Николаю Угоднику, чтобы дети остались живыми (икона и сейчас стоит у бабы на полочке). На извозе в Усть-Абакане их заметил старый дедушка-хакас. Прабабушка уже не могла идти, просто по инерции переставляла ноги. Дед позвал на помощь свою жену, они и обогрели, вылечили от обморожения детей, а потом и до Черногорска помогли добраться.
В городе прабабушка пошла работать в шахту, там давали карточки на продукты. Дети пошли в школу, а моя бабушка – в детский сад. В 1944 году в Черногорске стали появляться военнопленные японцы и китайцы. Были они в синих шинелях и в тонких шапочках, закрывающих уши. Работали военнопленные в шахтах, жили в бараках на пустыре. Комнатушки у них были маленькие, тёмные. А весной они садили огороды, особенно, на зависть местной детворе, у них росли помидоры, крупные, ранние. Но они их не продавали, а вот детей угощали охотно. Бегала к ним и баба с братом. Вообще всеми делами по дому занимались дети: старшие и сами в школу соберутся, и младшую сестрёнку в садик отведут, и за хлебом очередь с вечера займут. А если хлеба не было, то брали судки (3 кастрюли вместе) и шли в детский сад за обедом. Няни жалели детей – щедро наливали в кастрюльки супу, а то и второго с компотом дадут, так что на целый день хватало.
Закончилась война. Радостно и долго люди праздновали этот день. Приходили с фронта и раненые, и покалеченные солдаты. А прабабушка всё ждала мужа  – не верила, что он погиб, даже пенсию оформила не сразу. Ждала и надеялась, что вот-вот откроется дверь и войдёт Егор и скажет: “Ну, здравствуйте Маня, Надёжа, сынки. Как вы тут?” И прабабушка, и дети – все ждали, надеялись, что похоронка ошибочно пришла. Слушала прабабушка радио, смотрела по телевизору новости и говорила: “Может и наш отец где-нибудь в плену...” Всю жизнь ждала, так и не дождалась – умерла в возрасте 96 лет. А моя бабушка, Мартынова Тамара Георгиевна, своего отца знает только по фотографии, так как она родилась перед самой войной, и этот рассказ я записала с её слов.

Ксения КУДРИЦКАЯ, с. Мигна, Ермаковский район, 7 класс

СЕМЕЙНАЯ РЕЛИКВИЯ

В нашей семье есть много реликвий, которые передаются из поколения в поколение. Я хочу рассказать об одной из них.

Это фотография, на которой изображены дедушка и бабушка моей бабушки, мамы моей мама, мне они приходятся прапрабабушка Становых Федосья Матвеевна и прапрадедушка Становых Илья Фролович.
Фотография сделана в городе Минусинске. Илья Фролович вернулся с войны 1914 года, имея офицерское звание, награды, а главное Георгиевский крест за службу Родине. Он сидит на стуле, важный, усы браво закручены, взгляд умного, уверенного в себе человека.
Опершись о его плечо, стоит Федосья Матвеевна, молодая девушка, она думает, что ей очень повезло в жизни, ведь её муж – офицер Царской Армии, образован, умен, состоятелен. У неё на пальце обручальное кольцо, она “мужняя жена”, всё в её жизни будет хорошо, она смело смотрит вперед, в светлое будущее.
У них большой дом пятистенок в селе Мигна, сад, много земли, они делают подсолнечное масло, халву, у них есть небольшой магазин, такие магазины раньше называли “Лавка”.
Илья Фролович выписывал газеты и журналы, ходил по селу, как говорили местные жители в “штиблетах”, как городской житель. Много работали.
Шли годы. У них родилось пять детей. Дедушка Илья запрещал бабушке заниматься домашним хозяйством, он считал главной обязанностью жены – воспитание детей.
В стране произошли большие перемены, свершилась Великая Октябрьская Социалистическая революция.
Жизнь резко изменилась, хотя Илья Фролович был атеистом, уважительно относился к своим работникам (на протяжении всей жизни его работники считали семьи детей Ильи Фроловича своими семьями и продолжали общаться), но он не принял революцию. Прабабушка Галина Ильинична рассказывала, что к ним по ночам приезжали какие-то люди, которые о чем-то спорили, говорили полушепотом. После их отъезда Федосья Матвеевна горько плакала, просила Илью Фроловича не участвовать в заговоре.
Однажды Илья Фролович. запряг коня и поехал в лес. Начал переезжать через брод, вдруг раздался выстрел. Это стрелял первый комсомолец села Анисимов, требуя, чтобы он остановился, так как ему нельзя выезжать за пределы деревни. Конь испугался, встал на дыбы, телега перевернулась, Илья Фролович упал лицом в воду, а сверху на него телега и конь одной ногой наступил на неё. Люди бросились ему на помощь, но Анисимов не подпускал никого, стрелял из винтовки и кричал, что это враг Советской власти. Дедушка погиб.
Осталось четверо детей (девочка Полина умерла в четыре года), младшему было семь месяцев. Федосье Матвеевне в то время было 28 лет.
Бабушка Галина Ильинична помнит, что её старенькая бабонька, мать её матери плакала и тихонько приговаривала “Может, оно и к лучшему, может, хоть не сошлют”.
Федосья Матвеевна очень любила своего мужа. Жизнь для неё потеряла всякий смысл. Она тяжело заболела, слегла и больше уже не встала. Через три года тяжелой болезни она скончалась.
На сельском кладбище есть две могилки, где похоронены два человека, которым не суждено было жить на Земле по одному.