Марина САВВИНЫХ
ФАМИЛЬНОЕ
СЕРЕБРО,
или
Письмо польскому другу
Здравствуй, Даниэл!
В ноябре прошлого года на встрече со студентами и аспирантами Варшавского
университета я услышала из уст юной польской исследовательницы восточнославянской
поэзии неприятно задевшую меня фразу об исчерпанности силлабо-тонического
стихосложения в русской литературе. В польской, как я поняла, оно исчерпало
себя еще к концу 19 века. Возможно, это так. Но если так – жаль. Это значит,
что Музыка все же покидает территорию Лирики, которую она первой обжила
и сделала достойной “мета-физической” природы человека. Это значит также
– по крайней мере, для меня, – что в самой природе человека, который является
не только и уже давно не столько биологическим, сколько культурным, т.е.
духовным, существом, продолжаются разрушительные сдвиги, и “оглушение”
лирики – серьезный симптом развивающейся болезни.
Размышляя об этом, я вспомнила, что еще в 95-м году я писала об этой проблеме.
Это было маленькое эссе под названием “Фамильное серебро”. Я предложила
его одной, совсем новой тогда, литературной газете, которая в качестве
главной своей особенности декларировала ориентацию на русскую провинцию
и была такой... подчеркнуто русской – с патриархально-православным уклоном.
Эссе мое не взяли по причине его “заумности” – так объяснил свой отказ
главный редактор. “Пусть-ка Вас где-нибудь в Париже печатают... Мы Ваших
Бергсонов и Сведенборгов вкупе с Берманом и Къеркегором вот там-то и там-то
видали. В белых тапочках. Да и “серебряный век” – он вроде чахоточного
больного. Скорее мертв, чем жив”. Ну, и так далее. В общем, отверг. Я
убрала “Фамильное серебро” в стол, в самый нижний ящик. И забыла о нем
надолго. Правда, название терять было жалко, и я оставила его для своей
первой книжки.
Забыла и забыла. А тут вдруг разом получила множество точных и отчетливых
указаний на то, что мысль моя не была тогда одинока, что во многом мое
видение проблемы смыкалось с поисками чрезвычайно почтенных и знающих
людей... Короче говоря, нынче – в ноябре 2000 года – мне захотелось ответить
юной польской коллеге фрагментами моей давней работы, иногда снабжая их
сегодняшними комментариями. Взгляни: может быть, и тебе это покажется
занимательным!
Сердечно
Марина Саввиных
...ФАМИЛЬНОЕ СЕРЕБРО. Это сочетание слов, теперь уже достаточно странное, будит во мне не мне принадлежащие воспоминания...
Впрочем, тебе, читатель, оно, возможно, недвусмысленно укажет
на те укромные уголки памяти, где до сих пор, источая смешанный аромат
лаванды и ландыша, возвышаются мерцающие цветным стеклом старинные горки
красного дерева, монументальные кровати с кружевными подзорами, львинолапые
кресла и необъятные комоды, затаившие в недрах те самые шкатулки, коробки
и ящички, в которых покоятся нетленные останки ушедшего века, почерневшие
от времени значки непреходящего семейного равновесия, сцепления поколений
в вещной оформленности бытия – на самой грани его становления бытом...
Символ заботы о бренном! Но какой крепкий, какой прочно предметный символ!
А мне-то хотелось в своих размышлениях отторгнуть этот первый, слишком
близко лежащий смысл, откреститься от него заранее... Я ведь намерена
говорить о материях тонких – к чему здесь иронические отсветы почвенных
значений?
НО В МИРЕ НЕТ НИЧЕГО СЛУЧАЙНОГО!
Поэтому пусть они тихо подразумеваются (как маргиналии, понимание которых
утрачено) на свободных полях естественно развивающейся рукописи, эти причудливые
окаменелости давно отлетевшего духа.
И... прости великодушно, неведомый друг мой и читатель, за образ, столь
беззастенчиво навязанный твоему воображению. Его присутствие не помешает
нам рассуждать о предмете, который не без помощи мудреца Сократа мы обозначили
бы так:
“КАЖДЫЙ МОЖЕТ ХОРОШО ТВОРИТЬ ТОЛЬКО ТО, НА ЧТО ПОДВИГЛА ЕГО МУЗА”.
...мое поколение не знает своего начала. И томится по нему, готовое, если надо, презреть свою вымученную взрослость – ради тайны, приведшей его сюда, на стык тысячелетий с надорванной глоткой и разворочанной душой. Отсюда этот многозначительный полуооборот: 890-е... 900-е... 910-е... Серебряный век – в моде. Много пишется и говорится всякого. Среди кумиров непременно – Цветаева... Мандельштам... А кто – с претензией, назовут и Северянина, и даже “Гиппиус-Мережковских”, не поглядев на их дурную славу.
Ноябрь, 2000 г. В 95-м “серебро” еще действительно было в моде. Вместе с патриархально-монархическими настроениями и иллюзиями интеллигенции. Сегодня – всего лишь пять лет спустя! – они... не то, чтобы отхлынули, а как-то “устаканились”, самоопределились и заняли свое место. Не слишком заметное. Еще бы! И демократические, и монархи
Скачать полный текст в формате RTF