отправился, как ходят все взавпрадашные путешественники таки да за солнышком.
Долго ли, коротко ли он шел, но пришел он в местечко, которое как две капли воды было похоже на то, откуда он когда-то отправился в свой променад. И на окраине при дороге стояла халупа, которая как две капли воды похожа на ту, где когда-то он жил. И из нее вышла вислогрудая и толстозадая еврейка, как две капли воды похожая на его Дору, и высыпали ровно семь штук ребятишек, все золотушные и кривоногие, и он каждого будто знает по имени, а они все называют его папочкой. И тогда он подумал: зачем же ходить путешествовать, если в мире все так одинаково? И он остался в этой семье, которая как две капли воды была похожа на ту, из которой он когда-то ушел.
Но до конца дней его мучила тоска по родине...

6.

И еще одна притча. Похоже, годная на все времена.

Один восточный император оболокся в рубище и, наподобие Гаруна аль Рашида, отправился бродить по стране, чтобы самому узнать, как к нему относятся в народе. И с кем бы он ни встречался, все проклинали ныне здравствующего правителя в голос. Только один древний дед молил ему у Неба многие лета.
– Старик! – вопросил его император. – Весь народ шлет проклятия нынешнему монарху, почему же ты молишь за него Господа Бога?
– Э-э, сынок! Когда я был еще таким же молодым, как ты, был император сволочь из сволочей, и я молил, чтобы Всевышний прибрал бы его. И Небо вняло моим молитвам, и появился другой, еще страшнее прежнего. И я опять стал молить убрать бы и этого. И снова молитва была услышана, и появился нынешний правитель, куда хуже обоих предшествующих вместе взятых. И теперь я молю Господа, чтобы он оставил уж хотя бы этого.

7.

Один из недавних анекдотов, услышанных мною от Виктора:

По Львiву, по Львову идет негр – в жупане, в гуцулке, в шароварах, как положено, шириной с Черное море, кушаком опоясанных, усы у него с подусниками и оселедец под папахою. Люлька во рте, да не с каким-нибудь там виргинским или же мерилендом, а с рiдным тютюном-самосадом. А навстречу ему тутошний щирый хохол. Увидал эко-то чудо и обомлел:
– Це ж хто?
– Що, нэ бачив? Захидный козак!
Хохол указал пальцем себе на грудь:
– А тады я ж хто?
– А хрен тоби пойме – чи жид, чи москаль.

8.

Из невыдуманных историй, случившихся с Астафьевым. Первую рассказывал он сам.

Отправился он как-то с приятелями на открытие осенней охоты. Охотник он взаправдашний (несмотря на один глаз), чалдон природный и баловства в таком

деле не любит. Кто-то из друзей намекнул ему, что неплохо чего-нибудь взять с собой, на что Виктор Петрович ответил:
– Там, что ли, не возьмем, если так приспичит? Таскаться со стекляшками еще...
Остановились они на постой в деревеньке у какой-то старухи. И – приспичило. А там по случаю уборочной – сухой закон. Своим да нашим продавщица сельпа конечно же, из-под полы, на дому, продает, от них ведь не отобьешься, а не дашь – беды не оберешься; но чужакам – ни-ни, с ними детей не крестить.
Виктор тогда говорит старухе:
– Добудь, бабка, нам самогону, что ли.
– Этта нет, этта нет, у нас этим не балуются. Как такое можно!
– Да я тебе баню покажу, в которой гонят!
– Этта нет, не берусь.
– Ну ладно. Поставь, старая, нам какой ни то бражки-скороспелки тогда. Это-то можешь? Мы тебе хорошо заплатим.
Знаменитый писатель земли русской, великий знаток народу! Нет чтобы сразу сунуть старухе какую трешку, а то – мы тебе опосля заплатим. Ей ведь и заробить-то охота, да ведь боязно: она продукт-от затратит, а они омманут, городские чай, грамотные...
Сумневалась-сумневалась, мучилась-мучилась – выставила им таки брагу. Попробовали по стаканчику – черт-те что. Стенолаз! По другому – их всех повело. Перекрасили весь старухин двор в малосимпатичный цвет, наутро просыпаются – физиономии наперекосяк. Витя хозяйке:
– Стерва ты старая! Уж я всякую пивал, – с махоркою, с колобком. Это-то что за отрава?!
– Дак я хотела, чтоб покрепчая, чтоб покрепчая было, – я вам туды дусту посыпала.
Долго потом мы Виктора Петровича поддразнивали:
– Ну как оно – дустьяк пять клопиков?

9.

А этот анекдот произошел с ним у нас, в Перми.

Он еще из Красноярска просил помочь ему с гостиницей и вообще. Летел он почему-то через Челябинск. Позвонил и оттуда, назвал рейс, но слышимость была плохая, а я, зная, что Виктор Петрович, не часто, но может что и напутать, решил не рисковать. По счастью оба борта из Челябы прибывали с разрывом в час-полтора, ждать в случае чего недолго, и я поехал к первому. Им Астафьев не прилетел, надо было ждать второго.
А в то время как раз заканчивалась долговременная горбачевско-лигачевская-и-васи-беловская кампания боротьбы за нравственный облик советского народа против его спаивания, и кое-где уже появились кое-какие напитки в доступной торговле. И верно: я сунулся в вокзальный буфет, там выдавали некий “Тархун”. Заглотив стаканчик, я поинтересовался, нельзя ли взять пузыречек с собой, что и было сделано.
Когда ехал с Витей в такси, я решил для упрощения нашего с ним сосуществования выяснить некоторые отношения – мы довольно долго не виделись, а изменчивая жизнь меняет и человеков. В частности спросил:
– Ты выпивать-то нынче как?
– А у тебя с собой, что ли?
– С собой. “Тархун” называется.