Зинаида КУЗНЕЦОВА

САЛИМА –
ДОЧЬ ХАНСКАЯ

– Здравствуй, – голос звезды был похож на шорох трущихся друг о дружку мелких кристалликов льда, – как живешь?
– Живу, – нехотя пробормотала Салима и отвернулась.

Звезда мигнула несколько раз, то ли обиженно, то ли осуждающе, и, не дождавшись ответа, гордо засияла во всем своем великолепии.
Из-за балконной двери доносилась музыка, веселые голоса, смех, мелькали тени. Молодежь все никак не могла угомониться – свадьба была в самом разгаре. У молодых сил много. А она вот устала. Быстро теперь устает. А когда-то тоже была легкая на подъем, неутомимая в работе... Все ушло... Как живу! Ты же знаешь, как я живу, что спрашивать... От тебя никуда не скроешься, все видишь с такой высоты...
Салима подняла глаза – звезда была на своем привычном месте. Она всегда была на месте – зимой, летом, и десять, и пятьдесят, и восемьдесят лет назад... Даже когда тучи закрывали небо, она знала, что звезда где-то там, ждет просвета, чтобы встретиться с ней, Салимой.

Состарилась Салима, думала звезда, глядя на сухонькую седую старушку, одиноко сидящую на балконе. Хотя, по меркам звезды, сто лет – совершенный пустяк, один миг. Она помнила ее совсем маленькой девочкой, ковыляющей на толстеньких кривоватых ножках по земле, и нескладным подростком, и юной гибкой девушкой с двумя длинными, как змеи, черными косами, спускающимися чуть ли не до щиколоток... Она помнила ее свадьбу и ее красивого жениха – молодого батыра с ярко-голубыми глазами. Звезда удивлялась – ведь в этих краях очень редко встречались голубые глаза... Совсем недавно счастливая Салима мчалась на быстроногом скакуне по степи, и хотела, чтобы молодой батыр скорей догнал ее и посадил впереди себя на украшенное бисером седло...

Время близилось к полночи. Звезда в это время всегда становилась огромной, ярко-зеленого цвета, с золотыми короткими лучиками. Среди звезд эта была самой яркой, самой знакомой и самой привычной. Она появлялась раньше других, когда день нехотя покидал землю, оставляя за собой шлейф заката, и была вначале едва заметной. Как тогда... давно...

Салима помнит этот вечер, как будто он был вчера. На землю спускался тихий вечер, горели костры, вкусно пахло дымом и вареным мясом. В огромных котлах варилась баранина, усталые люди ждали ужин. Уже несколько дней шла стрижка овец, и вокруг высились целые горы белой мягкой шерсти. Ее расстилали на земле и утаптывали, чтобы не унесло ветром. Ребятишки, младшие братья и сестренки Салимы, с визгом кидались на эту мягкую постель, катались по ней, ссорились и мирились. Несыпбала, младшая жена отца – хана Бурумбая, – играла с маленьким сыном, Бекбула

том. Мальчик весело смеялся, кидал тугой, сваляный из шерсти мячик, мать, тоже смеясь, догоняла мячик и вкладывала в ручки сына, а он опять кидал. Пылал закат. На чистом высоком небе уже появилась звезда. Салима не знала, как ее название, просто Звезда и все.
Несмотря на тихий светлый вечер, на душе было почему-то неспокойно. Она взяла на руки своего сына, такого же синеглазого, как отец, и пошла в степь. Муж ее, Олжас, догнал их. “Скоро вырастешь, станешь батыром”, – высоко подкидывая малыша, приговаривал он. Потом поцеловал его, вернул матери и пошел назад, к загону. Салима тоже поцеловала сына в то же место и долго глядела вслед мужу. Многие батыры предлагали за нее богатый калым, но она выбрала синеглазого пастуха Олжаса, не побоялась гнева отца... Салима была дочерью старшей жены отца, любимицей, и он многое прощал ей.
Небо на западе становилось темным. Странно... Ведь оно всегда темнеет на востоке, и ночь настигает солнце, и накрывает его своим пологом. А сейчас темная туча наползает на алое полотнище заката... Может, надвигается пыльная буря, страшная степная буря, сметающая все со своего пути? Салима повернула назад. Она ушла довольно далеко и теперь ей надо было торопиться, чтобы скорей укрыться от ветра и песка.

Черная туча приближалась, догоняла ее. Салима вдруг поняла, что никакая это не туча, а пыль, поднятая лавиной всадников, с гиканьем и свистом летящих к стойбищу. Салима добежала до края расстеленной шерсти и забилась под нее, дрожа от страха. Слышались выстрелы, крики, ржание лошадей. Топот копыт раздавался совсем рядом, казалось, что сейчас тяжелые копыта растопчут ее и ребенка, но каким-то образом ни одна лошадь не наступила на них. Сколько это продолжалось, она не знает. Наконец, все стихло, но Салима еще долго не могла заставить себя выползти из укрытия. Заплакал ребенок, она покормила его и выбралась из-под шерсти... Было уже утро. Низкое, серое небо висело над степью, густые клочья дыма плотно закрывали солнце. Стояла тишина. Ни голосов людей, ни блеяния овец... Догорали юрты, шипели головешки от вылитой из котлов похлебки. Валялись распоротые бурдюки с водой. Пахло гарью и кровью. Вокруг лежали тела убитых. Она пошла по кругу. Вот отец – разрубленный почти пополам, вот братья.. По мертвым лицам уже ползали мухи... Везде лужи крови. В одной из луж лежал Олжас, широко раскрытыми синими глазами смотрел в небо.
Салима обошла стойбище вокруг – ни одной живой души. Вдруг она услышала детский плач, доносившийся как будто из-под земли. Она прислушалась –

Скачать полный текст в формате RTF