и полетим без остановок
сквозь перекрестки и дома...
О, расскажи мне эту новость:
сегодня кончилась зима.

* * *
Передушить звонки и перерезать ток,
стакан простой воды поставить к изголовью
и лечь лицом к стене, чтоб никогда, никто –
ни сном, ни духом, ни изменой, ни любовью.
Как хорошо в ангинном детстве – с головой
укрыться, чтобы лишь граница одеяла
от облачной тоски и смуты голубой
и отделяла бы – и вместе оделяла
прожилками чудес и карамельной мглой,
пронизанной ступенями ресничных просек,
где все, что быть могло – взаправду быть могло,
едва наметившись, как штриховой набросок...
Но белый день встает во весь гигантский рост,
сорвав засиженные мухами гардины –
немилосердно и замысловато прост
и преисполнен ангельской гордыни.

* * *
...и вдруг прольется, как из чаши,
непоправимо белый свет,
сухой и звонкий, чуть горчащий –
и живы все, и смерти нет.
И пласт подтаявшего снега,
под тяжестью своей осев
и выдохнув, сорвется с неба –
и страха нет, и рядом все.
И тут же встрепенется зыбко
и дрогнет крыльями в пыльце
новорожденная улыбка
на запрокинутом лице
цветка. Ну что ж, и ты не бойся,
иди в полуденной росе
туда, где смерть почила в бозе
и живы – все.

* * *
Последний снег чуть-чуть похож на первый –
он так же нежен и совсем не нужен
и переходит в сумеречный дождь.
Еще похож на ангельские перья,
на тополиный пух в июле – ну же,
на что еще он может быть похож?

Давай играть в сравнения. Я буду
некрупным зверем или днем недели
и замкнутой системой заодно.
Тебя же смело уподоблю чуду,
стрижу и яблоку. На самом деле
все много проще. Посмотри в окно.

Ты видишь – за окном бежит собака.
Под снегом и дождем бежит собака.
С закрученным хвостом бежит собака
с потешной мордой – будто бы спешит
по направленью к мусорному баку.
Кому какое дело. Пусть бежит.

В конце концов, кому какое дело,
что мне, однако, здорово под тридцать –
как ни печалься тут, как ни тужи –
и что не нужно ни души, ни тела,
ни губ твоих, ни глаз твоих, сестрица,
ни маленькой взъерошенной души.

...Последний снег идет. Такое чувство,
что мы запутались в секретных кодах.
Но знаешь – я хочу продлить еще
короткие свиданья в переходах –
да, это было весело и грустно,
и грустно – и взаправду хорошо.

И вместе это называлось счастье –
надеяться, отчаиваться, злиться,
отчаиваться, злиться, ревновать,
во сне целуя узкие запястья,
холодный рот и детские ключицы,
и все, что только можно целовать.

* * *
Запоздалый март, волчий ветерок.
Только и всего. Не бывает лучше.
Отступает страх. Подступает срок.
Слышишь, как звенят под ногами лужи?
А над головой – звездная дыра.
Хороши дела, да делишки плохи.
Только и всего – с ночи до утра
погонять коней, не жалея плетки,
в голубую степь, по следам орды,
чувствуя во рту травяную горечь,
возвращая дар, стершийся до дыр,
расплетая нить, обретая голос.

г. Сарапул