Елена ЗЫРЯНОВА

ДЕТИ ПРАЗДНИКА

У меня рыжие волосы и карие глаза. Все друзья и знакомые называют меня Люн. Само собой, в моём паспорте значится совершенно другое имя, но какое это имеет значение? Так что меня зовут Люн. Просто Люн.

Я сижу в кофейне и размешиваю пластиковой ложечкой свой “капуччино”. Напротив меня сидит Дрюс. Он пьёт “эспрессо”. Потом вдруг ставит чашку на стол.
– Люн, я давно хотел у тебя спросить.
– Спрашивай, – поднимаю на него глаза я.
– Почему ты поссорилась с Ником?
Я ещё несколько раз помешиваю кофе, потом облизываю ложку и кладу её на край блюдца. Потом смотрю на Дрюса. Он пристально смотрит на меня.
– Не знаю, – я отхлёбываю кофе, – так получилось.

Моей матери вечно нет дома. Она путешествует. Я вижу её не чаще, чем раз в месяц, когда она вдруг случайно оказывается в нашем городе в промежутке между Таити и Гаити. Мой отец – деловой мэн, и курсы валют интересуют его намного больше, чем моё воспитание. К тому же у него есть любовница. Так что в моём полном распоряжении четырёхкомнатная квартира с двумя балконами. Неудивительно, что у меня постоянно проводят всякие вечеринки, и уже восемь человек из нашей компании расстались с девственностью на супружеском ложе моих родителей.

Я сижу в клубе и смотрю как бармен (его зовут Серёга) тонкой струйкой разливает водку по рюмкам. Рядом со мной на стул взбирается Хохол.
– Привет, Люн!
– Здорово, Хохол. Сигаретой не угостишь?
Он разражается пятнадцатиминутной речью о вреде курения, но сигарету даёт. И даже пододвигает мне пепельницу.
– А что ты не танцуешь?
– Да ну, – я затягиваюсь, – музыка беспонтовая. Да и вообще, там одни малолетки.
– Ой, а сама-то! – ржет Хохол. Я задумываюсь.
– А сколько бы мне лет дал, если бы не меня не знал?
Теперь его очередь задуматься.
– Ну, с первого взгляда бы лет четырнадцать. А как поговорил бы, так, наверное, двадцать пять. А что?
Я молчу. Мне девятнадцать.

По телевизору, висящему над моим столиком, показывают видеоклипы. Правда, музыка, звучащая из развешанных повсюду колонок, совершенно не соответствует показываемому. Бистро набито битком – вечер пятницы. Двери постоянно открываются и закрываются, мне холодно.
– Можно?

Я поднимаю глаза. Надо мной на все свои 180 (плюс каблуки) возвышается Мара, нагруженная подносом со всякой снедью.
– Здорово! Садись, конечно! Какими судьбами?
– Делать нефиг. Думаю, дай зайду. Вдруг кого знакомого увижу. Да и жрать чего-то захотелось.
Мара садится на стул, вытягивает ноги. У неё угольно-чёрные волосы и ногти. А ещё капризный голос маленькой девочки.
– А ты чего одна сидишь?
– А что мне дома делать? Батя скорее всего опять у своей Наташи. А мать покоряет Европу. А тут народ. Тебя вот, например, встретила.
– У-у, – протягивает Мара с набитым ртом, – во как оно.
– Ага, – я болтаю колу в банке.
– Слышь, а ты сейчас с кем?
– Ни с кем, – мне хочется спать и курить.
– Да, видишь, в чём дело...
– Дай сигарету.
– Бросила. Вчера. На, – Мара роется в сумке, – но у меня только ментоловые.
– Покатит. Так что там?
– Про тебя Ник спрашивал. Ну этот, помнишь, его ещё Дрюс привёл. Ну, тёмненький такой. Помнишь?
– Смутно. И что?
– Ну, телефон твой спрашивал и вообще про тебя. Я ему твой телефон дала, – Мара выглядит необыкновенно довольной. Потом вдруг начинает беспокоиться, – а что, может, надо было сказать, что у тебя есть кто?
Я качаю головой. Нету у меня никого.

У Лекса самая лучшая в нашей компании стереосистема с колонками в мой рост. А ещё у него сегодня свободная хата, и мы там “зависаем”. У нас есть ящик пива и несколько бутылок водки. Свет выключен, и я различаю только силуэты людей. Кто-то танцует, кто-то пьёт, кто-то целуется. Хозяина квартиры не видно. Я сижу с банкой пива, подобрав ноги под себя, на другом конце дивана кто-то к кому-то клеится. По-моему, Санчес к Маре. Музыка гремит так, что кроме нее ничего не слышно. Кто-то садится рядом и наклоняется к моему уху.
– Выпьем за нас?
Я оборачиваюсь. Вроде бы это и есть Ник. Я приподнимаю свою банку, он звякает об нее бутылкой.
– Тебе здесь нравится? – я чувствую его дыхание у себя на шее.

Скачать полный текст в формате RTF