ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Весь опыт – за спиною в школьном ранце,
но почему, прозрением дразня,
простая цепь химических реакций
так тяготит и радует меня?

Что наполняет негой каждый кластер –
в шестнадцать лет звонок на перекур...
Там, где мелькнула лисья морда страсти –
прольёт огни на ёлку Байконур!

Умыт дождём, декабрь летит с катушек,
ходулен по асфальту каждый шаг...
Не притворяйся рыжей, хохотушка,
довольно загорать через дуршлаг!

За пазухой моей избыток хвои.
С губы роняет искры “Беломор” –
я, понимаешь, искренен с тобою –
зачем на рану сыплешь NaCl?

Из атомов колеблющихся соткан,
шепчу мгновенью каждому “замри...”:
бьют волосы твои огнём из сопла
ракеты, улетающей с Земли...

АВАРИЯ

Течёт с лабазов и обозов
сметана сумерек кромешных...
Великолепно клинит тормоз,
на встречной полосе, конечно...
Разбитых губ живая слякоть,
бензина едкие присадки,
всё режет, жжёт и хочет спрятать –
вокруг тебя идёт вприсядку.
Для лохов только смерть – старуха.
Она – объект полураспада...
Шипит и хлопает над ухом
крыло гусыни снегопада.
Святая фора глаз таращит...
Прибавит в голове опилок
мне ленинский прищур. А пращур
поможет не упасть с носилок.
Встречай очередной “капустник”,
не дай пропасть поодиночке...
Сперва, здесь каждому пропустят
бикфордов шнур сквозь позвоночник,
чтоб ад не перепутал с раем,
пока моргаешь не по ГОСТу...
Давай во что-нибудь сыграем,
я ставлю крестик – это просто.

НОВОГОДНЕЕ

Принцесса неуёмная точь-в-точь,
с ожесточённым нервом вдоль спины –
на облаках ворочается ночь,
измучена горошиной луны.

Не дворник дядя Боря, а Борей
фанерный щит толкнул из-за угла...
И вылетает снег из фонарей,
с разбегу – раскалённый добела.

Предновогодний кончился аврал.
И занялся дымящийся прилив,
где бомж бухой тепла подворовал,
в кармане подворотни закурив.

Запомнить что ли этот негатив –
шлепки петард и прочей лабуды...
Пропеллер на резинке накрутив,
слетать на Пионерские пруды?

Прошедшее моё – гори огнём,
выращивай графит в карандаше.
Как хорошо, любимая, вдвоём!
Но невозможно стало – в шалаше.

МОТЫЛЁК

На веранде шуршит мотылёк
(Сколько шума! Я думал – ветрище.),
он в стакане гранёном прилёг,
а теперь продолжения ищет:

хоботком воспалённым припав,
изнемог от миазмов спиртовых.
Смерть недолгую чем-то поправ –
до сих пор не найду это слово –

простучал все узоры стены
до окна, где в прицеле Вселенной
многослойный горчичник луны
отсыхает от стёкол толстенных.

Там, где гроздья созвездий грузны,
мотыльковое счастье, в итоге:
ослепительный ток белизны
в несвободе медвежьей берлоги...

Мы трепещем вослед мотылькам,
до изжоги друг другу любезны,
всё волнуемся по пустякам
и стекло полируем над бездной!

г. Казань