Евгений МАМОНТОВ*
ЕЙ, СОБСТВЕННО,
И ПОСВЯЩАЕТСЯ...
Человек, стирающий носки кремом для бритья вызывает сочувствие,
смешанное с доверием. Так что можно сказать, он понравился мне с первого
взгляда... При этом он декламировал первую главу из “Демона”.
“Давно отверженный блуждал в пустыне мира без приюта. Вослед за веком
век бежал, как за минутою минута, однообразной чередой. Ничтожной – здесь
он поднял к потолку искаженное насмешкой лицо и развел руками в мыльной
пене – властвуя землей, он сеял зло без вдохновенья. Нигде искусству своему
он не встречал сопротивленья, и зло наскучило ему”.
Культурные люди и молодые солдаты – моя известная слабость.
И потом на перроне, в этой мусорящей пеплом и семечками толпе, я поймала
его взглядом уже как своего. Люблю легких на подъем. Собрался – поехал.
...печенье было съедено и купленный на вокзале журнал уже казался прошлогодним,
а лица тех, кто ехал в вагоне с самого начала почти родными. На станции
Новонежино – чувственный топоним – электричка долго стояла с открытыми
в сумерки дверями, и странно было представлять, глядя в окно, как тут
живут люди. Я была уверена, понимала, что он все это именно так видит.
Потом вошли путейцы в оранжевых жилетах, заняли две лавки и заслонили
мне его профиль. Один все поглядывал на меня, и я отвернулась к окну,
чтобы скрыть улыбку.
Разогнались на длинном перегоне. Вагон раскачивало, иногда раздавался
электрический хлопок – жиденькое освещение гасло и за окном проступало
дикое ночное пространство в своем неизменном от начала времен виде.
И в какой-то момент я почувствовала, что он тоже думает обо мне.
Но ни тогда, ни следующим утром он не мог догадаться, что
я рядом. Даже когда проходил в двух шагах, не повернул головы, не стал
пялиться, хотя я и услышала в нем интерес... Воспитанный. Обернулся потом,
но я была уже на другой стороне.
Утро, в самом деле, было чудесное. Да, и с местом повезло. Он ведь помнил
его с детства.
Плыл туман с запахом осеннего дыма.
По улице Индустриальная, не встретив никого кроме кошек, дошел до памятника
Ленину. На классическом фасаде обветшалого ДК энергетиков симметрично
расположились музы. В руках у одной была скрипка, у другой – лыжи. Усмехнулся,
жуя спичку.
В сквере за ДК белели как надгробия покосившиеся бюсты классиков с битыми
кирпичом лицами.
Влюбляясь в окрестности, брел под деревьями в прошлогодней листве мимо
аптеки, сберкассы, вдоль забора не то клиники, не то санатория, и по-прежнему
* Евгений Мамонтов – лауреат Фонда им. В.П.Астафьева за 2005 год в номинации “Проза”.
одни только кошки и свет сквозь кедровые ветки. Над дверями
небольшого гастронома расположилась приветливо-рогатая коровья голова,
отзывающаяся временами ВДНХ. Внутри пусто, дребезжащее тарахтение холодильника
и ассортимент, который не снился ВДНХ и в лучшие годы. Единственный посетитель
просил: “Зина, налей пива”.
Полногрудая, в белом халате Зина, приятной дородностью перекликавшаяся
с анималистическим украшением при входе, певучим голосом отвечала ему
по-свойски: “Стаканы кончились, я налью тебе в Сашкин?” “Какого Сашки?”
– колебался дядечка. “Ну, этого, ну... лысого”.
Улыбнулся про себя, поняв, что здесь только один лысый по имени Саша.
С Индустриальной свернул на Энергетическую. Это вообще был поселок энергетиков,
здесь все работали на ТЭЦ. Навстречу ехал старенький Nissan Gloria. Вел
его старик в сильных очках, из багажника торчали белые доски.
Вышло солнце и, тихо приглашая, осветило дальний конец тенистой улицы.
Там остановился перед домом, в котором когда-то жил. (Летние каникулы
тридцать лет назад). Бесчувственно постоял под окнами.
И опять вспомнил обо мне. Но без грязных, отталкивающих мыслей. Очень
чисто...
На обратном пути купил йогурт, двести грамм ветчинной колбасы. У себя
в номере приготовил кофе и позавтракал. А потом, не чуждый своеобразного
выпендрежа даже наедине с самим собой, записал утренние впечатления.
Просто день от начала творения.
Ленин, побеленный в честь дня рождения –
Как обычно в даль белыми глазами.
В парке гипсовые привидения –
Статуи классиков с отбитыми носами
Имеют общее выражение.
Женщина в косынке отпирает сберкассу,
Мотоциклист не надевает здесь каску.
Улыбка нежная, провинциальная,
Тихая улица – Индустриальная, по которой идешь,
Осеняемый тенью и светом,
И столько кошек, что невольно перестаешь
Обращать внимание и верить приметам.
Все женщины на свете неравнодушны к поэтам. А я особенно.
В час за ним пришла машина. Он помахал водителю из окна, надел свежую
рубашку, навел блеск на
Скачать полный текст в формате RTF