Елена ГУБИНА

ТРИ РАССКАЗА

ИКЕБАНА ИЗ ГЕОРГИНОВ

Я встала рано – не спалось. Как оказалось, бессоницей я мучалась не в одиночестве. В соседнем огороде, скорчившись над грядкой, сидела тетя Капа и выкорчевывала корешки георгинчиков. “Доброе утро, теть Капа!” Она вскочила и, крепко прижимая к себе добытые корешки, затараторила: “Да вот Нина вчерась георгинчиков пообещала дать...” Я баба незлобная и Капу закладывать не стала. Даже когда Нина пополудни гневно рассекала по огороду и орала что-то про “георгиновую икебану”, а дальше – не совсем цензурно. Ну а к вечеру дед Михаил, важно дымя своей вечной самокруткой, из которой опять же вечно сыпался по сторонам плохо умятый табак, ехидничал на тему Капы: “Слышь, молодая. Капка-то заколебала меня про бревно. Чего это, говорит, оно лежит у тебя на полезной площади бесхозное? Лежит и лежит. Может, оно не надо тебе? Вот присосалась, как клоп. Убрал я бревно. Так она сей момент там себе земли прикопала. И забор мой сдвигает, точно тебе говорю. Уже штакетины в ейных грядках стоят. Да у ей ни одной междурядки, все от сих до сих перерыто”.
Сразу скажу, что на Капу серьезных обид никто не держал. Ее склонность приворовывать скорее походила на болезнь. Можно сказать, одинокая (взрослого сына в деревне никто не видал), Капа с утра до вечера горбатилась на своем бескрайнем огороде, овощ растила центнерами, а вот мимо чужого спокойно пройти не могла: то луку пощиплет, то огурцы соберет, ягод с кустов хоть в карманы, и земля... Дед Михаил, в общем-то, не шибко врал. И в гости Капа ходила исключительно пробовать помидорчики, яблочки, “а морковка-то у тебя какая, что за сорт, сладкая или нет...” Огороды в деревне просторные, и пережить Капу с ее странной слабостью можно безболезненно.

* * *

Дед Михаил – главная деревенская достопримечательность. Еще есть дерево, которое все секут молнии и никак окончательно добить не могут. Уже мертвое, но стоит. Когда-то было черемухой, и на ней сидели внуки всей деревни. Дед Михаил говорит всегда много и забавно. Не любит две темы: войну и болезни. Любит тоже две: любовь и политика. Он так много курит и такой большой, что кажется пароходом. Особенно, когда идет по лугу или снежной целине. Держит одних барашков, молоко берет у Ворониной. Бесплатно, здесь никто никому ничего не продает. Дед Михаил мечтает увидеть президента и все ему сказать. Он даже написал обращение, вернее, попросил написать меня, потому что плохо видит. Для президента там ничего нового нет, но важное – все. Дед Михаил под пулями спас страну, а страна ему тихо сказала “спасибо”. У него есть медаль, но нет жены и детей. Жена вычеркнула из жизни контуженого Михаила и уехала в неизвестном направлении. Он потом так больше и не женился. Ждал. Любил. И считает, что во всем виновата война. Я еще знаю, чего он боится больше всего на свете – дома престарелых. Вот если Воронина перестанет давать ему молоко, а Нина картошку – прямая ему туда дорога.

Воронина и Нина любят деда как родного. Они чувствуют, что он здесь – основа. И даже кажется, что без деда деревня умрет.

* * *

Воронина и Нина – разные, как земля и небо, несмотря на то, что их жизни похожи как капли воды. Обе уже похоронили мужей, примерно в одно время. Дети появляются только летом, а зимой пишут письма. Пишут Ворониной. Нине – нет. Потому что у Ворониной дети положительные, они знают, как полагается заботиться о родителях и даже звали в город. Но вот это “полагается” Воронина чувствует четко и никуда не едет. Сейчас она вовсю закатывает банки и ждет дочку с зятем, которые вот-вот должны приехать и все разом увезти. Воронина суть не деревенская баба, немногословная, все в себе, ото всех вроде на расстоянии. Поэтому все зовут ее по фамилии. И завидуют, потому что у нее положительные дети. У деда Михаила вон совсем нет, а Капа не знает про сына, жив ли. А зятя Ворониной нынешним летом видели все. Он чего-то косил и еще сломал тещин телевизор. Привозили внуков, и от них у всех болела голова. Дед Михаил выстирал в реке портянки и повесил сушить на забор. Они сделали из них флаги, носились за деревней и в конце концов изодрали в клочья. Еще Ворониной дети подарили сиамскую кошку. Чтобы не скучно было. Кошка теперь бродит как неприкаянная, как Воронина – суть не деревенская, неласковая, ото всех на расстоянии. Назвали Муркой.
Нина знает все про всех с утра пораньше. Любит поскандалить и тут же помириться. Любит поплакаться и когда ее жалеют. Перехает детей и всех ближайших родственников, но все в деревне знают, как она их ждет и как переживает за старшего сына, который уже, видать, никогда не женится, работает в городе на заводе, живет в общежитии и спивается. Нина тут всем рассказала, что такое наркотики, и всегда пересказывает сериалы. У нее самый красивый огород, и ее почти всегда можно найти в двух местах: в огороде и у телевизора. Раньше они с мужем держали огромное хозяйство: коровы, куры, овцы, коза, кролики, поросенок, пчелы. Нина оставила себе только корову и кур. Этим летом на березу возле единственного оставшегося пустого домика прилетел дикий пчелиный рой. Нина пустила их в домик.
Вот сейчас она опять бродит по огороду, такая озабоченная и необхватная, и чего-то там выдергивает, как пинцетом. Некрасивые листики. У нее все, как в аптеке и по сантиметрам. Она уже отскандалила с Капой и научила, когда сажают георгины. И тут же с ней помирилась. За Ниной ходит воронинская сиамская

Скачать полный текст в формате RTF