понял, что это было преследование одной из групп боевиков. Оказавшийся рядом с нами один из боевиков был повален на землю несколькими из числа преследующих. В этот момент мы увидели в руках боевика гранату, которую у него пытались отобрать. Раздался взрыв, и клубы пыли и дыма накрыли как их самих, так и нас, их окружавших. При этом беспорядочная стрельба продолжалась, и разглядеть, кто в кого стреляет, по-прежнему было не возможно. Мы по привычке легли на землю. После этого раздалось еще несколько взрывов гранат. Женщины и дети пытались вырваться из людской толпы. Воспользовавшись небольшой паузой в перестрелке, я вскочил и побежал в сторону школы №41, откуда мы пришли в сквер. Рядом со мной бежали женщины, а чуть позади меня несколько молодых людей. Стрельба на площади, меж тем, возобновилась с новой силой.
Одна из женщин, бежавшая рядом со мной, споткнулась обо что-то и упала. Я остановился, чтобы помочь ей. Оглянувшись назад, я увидел, как по нам прицельно стреляет несколько человек из сквера, а бежавшие позади меня молодые люди отстреливаются из пистолетов. Оказав помощь женщине – приподняться на ноги, мы забежали за рядом стоявший торговый киоск, и, не останавливаясь, побежали дальше во двор школы №41. Спустя минут 40, когда стрельба уже стихла, мы потихоньку собрались из разных дворов и переулков и вернулись домой. Слава Богу, никого из наших ребят и учителей ни пуля, ни осколок не задели. Правда, все мы были грязные, как будто нас протащили через дымоходную трубу, но очень счастливые и благодарные Всевышнему, что и на этот раз он нас уберег.
Оказывается для большого счастья нужно не очень много – всего лишь сознавать, что ты еще живешь.

г.Грозный

Елена ДОРОГАВЦЕВА

ТАК ВИДИТ
ТОЛЬКО ДЕВОЧКА

* * *

Елене Лапшиной

Цвет воздуха – замёрзшая вода,
замёрзший дым, замёрзшая усталость.
Потрескалось пространство и распалось
на тысячу “всегда”.
Снег движется к земле наискосок,
не задевая края занавески,
к сосулькам прилипая, как подвески
к замочкам от серёг.

Так видит только девочка, когда
она ещё не думает стыдится
цветочков на платке, проворной спицы,
сцепляющей года.
За петелькой девичьей немоты
идут обряды женского молчанья.
Та девочка в окне над чашкой чая –
не ты.

* * *

Идёт мадам по улице вдоль сквера.
В руках её соломенная шляпка,
(премиленькая бежевая шляпка),
а не на голове – какой позор!
Мадам идёт, спешит в синематограф.
Проехав четверть часа на трамвае
от самого Башиловского рынка,
где на углу в строенье № 7
живёт её немолодой любовник...
По чёткой схеме ставя каблучки,
она идёт по улице неглавной
с трагедией незавершённой пьесы
в трагедию немого дефиле.
Там всё понятно, чётко, чёрно-бело,
поскольку, продвигаясь по сюжету,
реальность постановочного кадра
желаннее обыденной любви.

* * *

Это облако выглядит так же, как ты. Просыпаешься утром,
поворачивая лицо в мою сторону, и зевая.
Рука вслепую дотягивается до очков, и в мутном
очертании часов начинает проступать восьмая
пустота делений. Часы нам чужие, вроде
людей, парящих рядом в автобусе –
не ожившие лица.
Мы живём высоко, и в окне, при любой погоде,
видим только небо и тучи, пытающиеся слиться
в твой профиль. Но ты повернёшься, зевнёшь, не догадываясь об этом,
и тучи поплывут на север,
                                              вместе с твоим портретом.

г.Москва