Я обращалась к себе со словами “идиотка ненормальная”, я призывала на помощь все свое самолюбие, я силилась вспомнить, как в детстве на спор просидела в темной комнате полчаса – и ничего, выжила!..
В конце концов, я облокотилась на перила, закрыла глаза и стала повторять вслух: “Я не боюсь. Я ничего не боюсь. Я взрослая самостоятельная женщина, которая знает, что делает”. Я повторяла это снова и снова, пока, наконец, сердце не спустилось из области гланд в положенное ему место.
Я подошла к двери и подняла руку к звонку, проверяя себя. Пощупала пульс: участился, но не критически. Со словами “Ты сделаешь это!” я подняла руку снова...
За дверью раздался какой-то звук – и я немедленно побежала.
Я бежала по лестнице, бежала через двор, неслась по улице, расталкивая прохожих. Я испугалась так, что даже не заблудилась на обратном пути.
В общем, вышел позор.

– Ну, не твое это. – Утешает меня Катя. – Просто – не твое. Страх – это проявление человеческого подсознания. А твое подсознание лучше тебя понимает, что тебе этот Виктор ни к чему, и сигнализирует об этом.
– Катя, – вздохнула я, – я читала и Фрейда, и Юнга, и Сартра. Я все это знаю, и такой банальностью ты меня не утешишь.
– А шоколадкой? – спрашивает Марго. – Шоколадкой – утешишь?
Волшебница Марго вынимает откуда-то шоколадку, и скармливает ее мне, с материнской нежностью наблюдая, как я жую и сглатываю. Марго права – шоколад помогает лучше папильоток и дружеского участия.
– Каких папильоток? – перепрашивает Лиля.
– Это “Алиса в Зазеркалье”, – поясняет Катя.
Хм... Похоже, Лиле и эти слова ни о чем не сказали.

Я практически полностью утешаюсь, когда звонит телефон, и Марго, сняв трубку, сурово интересуется:
– Кто ее спрашивает? – но тут же ее лицо озаряется теплой улыбкой, из которой понятно, что звонит мне Мишка.
– Ты где вчера была? – спрашивает кузен без предисловий.
Я чую недоброе. Неужели Виктор, не дождавшись, начал меня искать?
– А что? – задаю я любимый вопрос старых кошелок.
Очень удобный вопрос. Буквально для всех ситуаций. Но на этот раз он меня не спасает.
– Ты зачем вчера к этому дураку бегала?
Ой...
– Настя, ну неужели ты не видела, что он за человек, а? Ну если б я знал, что ты на такого урода западешь, я б тебя предупредил. Но я же даже представить себе не мог...
Терпение мое кончается.
– Хватит на меня кричать. – Шиплю я тихо, хотя нет никакого смысла шептаться – в офисе, как в склепе, стоит тишина, даже дыхания не слышно – отворотясь в сторону, и делая вид, что увлечены своими делами, девушки ловят каждое мое слово. – Я не понимаю, чем он так плох. И если он действительно плохой человек, то что он делал на твоем дне рождения? И откуда ты знаешь, что я к нему вчера...

– На дне рождения он случайно оказался. Он к Юрке зашел по делу, а Юрка как раз ко мне собирался, взял его с собой. Мы с Виктором этим вообще мало знакомы, так, привет-пока. И ничего плохого он мне лично не сделал. Но зато я наслышан о его отношениях с женщинами... И не надо так пыхтеть! Если б ты слышала, что он о своих девицах говорит – не пыхтела бы, а послала бы сразу куда подальше...
– У меня с ним ничего не...
– Я даже предположить не мог, что тебе может понравиться классический бабник! Я даже не пытался пресечь его потуги, потому что был твердо уверен, что ты – девочка умная, и сразу поймешь, что он за кадр. Но ты, Настя, оказалась девочкой-дурочкой, и мне за тебя обидно...
– Миша, с чего ты взял, что я к нему неравно...
– Ты думаешь, он вчера дома один был? Да у него трое пацанов сидели...
Мишка замолчал. Я тоже молчала. Вдохнув и выдохнув на счет восемь, я смогла открыть рот:
– Ты хочешь сказать, – медленно произнесла я, – что он их позвал... чтобы меня... чтобы втроем...
– Нет, – испугался Мишка, – этого я не говорил. Витька бабник, но не уголовник. Ты что!.. Ребята к нему случайно зашли, он их как раз выпроваживал, но тут ты пришла...
– Я не пришла! – Я уже ничего не понимала. – То есть, пришла, но не совсем. То есть, я дошла до двери, а потом...
– А потом ты задирала юбку, красилась, сама с собой разговаривала, и...
– Да откуда?! – закричала я, не выдержав. – Да откуда ты это знаешь?
– Насть, – вздохнул Миша, – ты когда-нибудь слышала о такой штуке, как видеоглазок?
О такой штуке я не слышала. Но этимология слова сомнений не оставляла.
– Они что же, все видели? – пролепетала я.
– Все. Полчаса бесплатного шоу – дурочка Настя у дверей коварного соблазнителя. Изображение выводится на экран обычного телевизора. Полчаса четверо великовозрастных придурков, включая этого козла, ржали как ненормальные, глядя, что ты там вытворяешь... Он это все Юрику рассказал, ну, а Юрик – мне... Настя... Настя, эй!...
– Я тебе потом позвоню, – прошептала я и бросила трубку.

Босс даже говорить ничего не стал, зайдя в комнату. Постоял, посопел и вышел. Марго совала мне валерьянку, Катя в гневе стучала по столу карандашом, Юля хваталась за голову, Лилька бегала за водой, которую, конечно, вылила мне на брюки. Я, соответственно, рыдала.
– Успокойся, – сказала мне наконец Марго, – ты еще спляшешь на его могиле чичаку.
– Что такое чичака? – спросила я.
– Увидишь. И он увидит. И, думаю, мало ему не покажется, – пообещала Марго.

г.Норильск