* * *

Мне бы писать на латыни,
Мне бы молчать по-английски,
Дринкнуть шотландского виски
И собираться в неблизкий
Путь на японской машине.

Мне хиппарем распатлатым
Быть, чтоб неряшливым франтом
Плыть на спине элефанта
По государству атлантов –
Древним платоновским Штатам.

Мне бы в древнейшем Багдаде
Слепнуть от белой одежды
В толпах, возжаждавших хаджа,
Чиркая строчками между
Клеток походной тетради.

Мне бы повычурней имя,
Отчество от Ипполита,
Внешность вождя ваххабитов
С паспортом космополита
В штампах ОВИРа в Надыме.

Мне бы тунику из шелка
В зависть изысканным грекам.
Мне бы прикрыться доспехом
Строгих костюмов Эль Греко
Доминиканского толка.

Мне бы с корнетом-повесой
Поутру тайно стреляться,
Скрыться, раскаяться в блядстве,
Вызубрить нудные святцы,
Выстоять долгую мессу.

Мне бы на яхте – в Ямайку,
В Папуа – лишь бы не близко,
Чтоб от дурманного впрыска
Снилась соседская Лизка
И массажисточка-тайка.

Мне геометрию знать бы
По африканским границам,
Мне бы в гареме прижиться
У нигерийского принца,
Евнухом только не стать бы...

Мне бы в саваннах австралий
Высмотреть девку из местных.
Дикое племя не съест ведь
Друга туземки-невесты?
Все по закону – украли.

Что напоследок осталось?
Крепость кубинской сигары,
Вкуса нездешнего – пара
Индонезийского таро,
Да путевая усталость...

Вот, кругозором не узким
В баснях чащобы не венской
Я бы делился хоть с кем, но –
В иночестве деревенском
Я непростительно русский.

г.Новосибирск

ДиН память

Борис ЧИЧИБАБИН

ВЕРБЛЮД

Из всех скотов мне по сердцу верблюд.
Передохнёт – и снова в путь, навьючась.
В его горбах – угрюмая живучесть,
века неволи в них ее вольют.

Он тащит груз, а сам грустит по сини,
он от любовной ярости вопит,
его терпенье пестуют пустыни.
Я весь в него – от песен до копыт.

Не надо дурно думать о верблюде.
Его черты брезгливы, но добры.
Ты погляди, ведь он древней домбры
и знает то, чего не знают люди.

Шагает, шею шепота вытягивая,
проносит ношу, царственен и худ, –
песчаный лебедин, печальный работяга,
хорошее чудовище верблюд.

Его удел – ужасен и высок,
и я б хотел меж розовых барханов,
из-под поклаж с презреньем нежным глянув,
с ним заодно пописать на песок.

Мне, как ему, мой Бог не потакал.
Я тот же корм перетираю мудро,
и весь я есмь моргающая морда,
да жаркий горб, да ноги ходока.