рый недавно бросил в кормушку. Грязную голову, из которой торчали тряпки, солома и пакля.
Видишь, сказал он, вращая бородой. У неё нет глаз, носа, рта. Нос, рот, лоб – всё одинаковое. Бесформенное. Пусть как следует разглядит Ганс. Пусть шире откроет глаза, может чему-нибудь и научится. Белое, да? Он набелил их извёсткой. Лицо выглядело как яйцо. Как яйцо, разбитое на две части, из которого течёт желток. Как песочные часы, из которых высыпался песок.
Ганс молча смотрел на манекен. Он не мог оторвать глаз от его белых зубов, которые, казалось, скалились в темноте.
Его, Отца видел Ганс? Что думал Ганс о своём Отце?
Ганс не хотел его видеть.
Может Отца не было в действительности? Или Ганс был недоверчив?
Стоило только протянуть руку и убедиться. Он верил, что найдёт солому, паклю.
Нет, сказал Отец, у него всё крепкое. Большое. Тело его сложено из камня, из кирпича и железа.
Сильные руки, покрытые густыми кудрявыми волосами. Ноги, как две бронзовые колонны, раскалённые пламенем. Он – мраморный колосс. А его кулак с дверь? Попробуй-ка его открыть, Ганс! Слышит Ганс, как звенит его грудь?
Ганс смотрел на него со страхом. Два голубя топтались на его плечах, а третий уселся опять на голову. Отец был действительно сильный. Непоколебимый в своём упорстве! Что был Ганс рядом с ним? Бедная колючка, что цепляется за его штаны. Как он осмелился сопротивляться ему? Как осмеливается противиться его воле?
Ганс попробовал проскользнуть мимо него, желая выскочить через открытую дверь конюшни. Отец двумя пальцами поймал его за воротник.

Постой, сказал он. Ты куда? Хотел бежать ей навстречу?
Пожалуйста! Дверь открыта, никто его не держит.
Ганс испуганно огляделся в поисках точки опоры, за которую мог бы ухватиться в своей безнадёжности. Но эта точка находилась так далеко во времени и пространстве, что Ганс сдался.
Вдруг сердце его вздрогнуло от радости. Напрягши слух, со страхом, он прислушивался к скрипу какой-то двери, которая теперь закрывалась. Потом услышал её мелкие и лёгкие шаги, с весёлой деликатностью зазвучавшие по тротуару. Наконец Мама его вернулась.
Двери открывайте, куколок встречайте, крикнула она, как обычно.
Ганс вырвался из руки Отца, пулей вылетая из конюшни, и кинулся ей навстречу.
Мама стояла, прислонившись к входной двери, в своём красивом платье, с жёлтыми волосами, словно раздуваемыми ветром, широко расставив руки и с корзинкой покупок на ступеньках.
Смотри, что я тебе принесла, сказала она Гансу и стала копаться в корзинке.
Но Ганс не хотел ничего. Ничего Гансу не было нужно.
Кинувшись ей на шею, Ганс хотел пощупать её своими руками и убедиться: ноги её, случайно, не из соломы? Лицо её не набито ли паклей?

Перевод Светланы Негру

БЛАГОВЕЩЕНИЕ

I
Я родился 25 марта,
В день Благовещения.
Снег ещё не растаял,
сосульки срывались со стрёх.
Была пятница
Страстной недели
и люди шли на вечерю

II
При третьем
крике петела
мама почуяла
родовые схватки,
когда Пётр отрекался от Христа.

III
Печальный колокольный звон
заглушил мой первый крик.
Мама плакала, говоря,
что я родился слишком поздно.
Вечерело,
отец был зол.

IV
Колокол бил
всё громче.
Отец мой брился до крови,
Брат и сестра
караулили в тишине у окошка

V
Так я открыл глаза
на страстной неделе
и взглянул на мир.
Мир был грустным.
Иуда продавал Христа.
Пилат умывал
руки. Я плакал.

VI
Прилетели первые птицы,
Из веток мирта
свили первые гнёзда.
Под окном
расцвела сирень.
На селе повесился человек.
Первая молния
пронзила небо.
Колокол раскололся надвое.
Гром разбил окошко,
сквозь которое был виден
мир. Шёл снег.

VII
На второй день праздника Пасхи
Меня окрестили
водой, в которой
Пилат омыл свои руки.

VIII
Мама прижала меня к груди.
Отец пьяный ворвался в церковь.
Брат горбился под окошком.
Стоял второй день Пасхи!

Перевод Елены Логиновской