– Это вот дядя Коля из армии присылал – смотри, марки нет и штамп Сахалинский. А это, смотри, какая лаковая открыточка, заграничная! Брат Миша из Германии прислал, он в Потсдаме служил, – ударилась в воспоминания мама. – А вот седьмая палата меня поздравляла – представляешь, Новый год в больнице пришлось встретить... Какая давняя открытка, не думала, что она сохранилась.
Мама уже не ворчала, мы вместе разбирали наш “архив”. И оказалось, что выкидывать решено меньшинство открыток, меньше трети. Я перевернула всю почту другой стороной, чтоб выбрать из “отбракованных” самые лучшие картинки. Первой шанс на спасение получила самая замечательная открытка, почти моя ровесница, с Котом в сапогах, у которого выпуклые стеклянные глазки бегают, если качнуть открытку. Мой любименький! Я всегда с ним играла, когда была маленькой, потом приколола над своей кроватью. Бумага пожелтела, картинка выцвела, кнопки прорвали уголки открытки, и она однажды упала на пол. Я уже переживала, что она потерялась. Помню свою радость, когда она нашлась за кроватью... Конечно, вид ее не идеален, зато сколько с ней связано воспоминаний!
Я уже устала от пестроты почтовых карточек. Быстро выбрала из стопы картинок самые выразительные, самые характерные для своих лет. Вот, например, Дед Мороз в каске, на которой написано “БАМ”, это же просто раритет. Или вот эта пара разрозненных открыток из серии “русские пословицы”. На одной пословица о труде проиллюстрирована изображением работящих бобрят, а на другой начертана оригинальная мудрость пятидесятых: “Кукуруза – королева полей”. В центре – дородная матушка-кукуруза в вышитом сарафане, которую ведут под руки толстенькие довольные поросята, а все остальные овощи, мелкие и невзрачные, жмутся за ее спиной, как свита. Веяние своего времени эта старая карточка отражает как нельзя лучше, надо ее обязательно сохранить для истории. И вот эту тоже – поздравление с ноябрьским праздником написано на постаменте памятника “Рабочий и Колхозница”. Когда-то он широко тиражировался...
Ну все, хватит рыться. Я взяла небольшую стопку предназначенных на выброс открыток и уже сняла крышку с мусорного ведра. Сейчас в него посыплются – стоит мне только разжать руки – адреса, подписи и наилучшие пожелания разных людей. Многократные перечисления наших имен. Память о случайных и давних знакомых. Разные даты и города на штемпелях, марки разных эпох.
Полетят в мусор ромашки, гладиолусы, розы и другие цветы вместе с хрустальными вазочками. А также восьмерки, выпиленные из дерева, вышитые на холсте, сплетенные из кружев, сделанные из цветочных гирлянд и даже составленные хороводом матрешек. Там же окажется и первомайская цифра “один”, нарисованная на транспарантах, окруженная цветущими ветками яблонь и вишен, летящая по весеннему небу на воздушных шарах или в клювах ласточек и голубей мира.
Окажутся в мусорном ведре заснеженные елки и заиндевелые березки, новогодние свечи и колючие веточки, наряженные игрушками и обвитые серпантином. А также красные флаги, силуэты крейсера “Ав

рора” на фоне праздничного салюта, лозунги “Вся власть Советам!” на алых стягах и газетных страницах, гвоздики, ордена Красного Знамени, Победы и Революции... Статуя Родины-матери на Пискаревке, мемориал, что высится над Волгой, солдат из Трептов-парка...
Сколько раз я перебирала и разглядывала эти старые открытки, по ним училась читать. По ним, оказывается, изучала родную историю. Я все их помню с самого детства, я с ними играла. И сейчас они все выскользнут из моих рук и, прощально шурша, упадут в ведро, напоследок показав мне свои знакомые “лица”.
Я тихонько закрыла ведро крышкой и вышла в коридор. Последний раз взвесив на ладони стопу открыток, я взглянула на шкафчик, в котором папа хранит всякие кисти, краски, ацетоны. Мама в него редко заглядывает. Оглянувшись, я быстро сунула шершавую пачку открыток на верхнюю полочку, в уголок, и закрыла шкафчик на вертушку.
Пусть полежат пока.

г.Томск