– Ну что, едем? – Ростовцев обнял за плечи Бориса и Любовь
Семёновну. – Едем, друзья! Приглашение у меня в чемодане, а деньги...
деньги, Любушка, я заработал – гонорарий за книженцию, что в неметчине
тиснута. Вполне прилично: на десять дней вот как хватит. В гостинице,
чтоб не стеснять себя и хозяев, поживём, с Дитером пообщаемся. Хороший
парень... решай, Боря. Мне столько денег одному не нужно.
Галанин задумался, внимательно посмотрел на Ростовцева, хлопнул ладонью
по столу так, что чай выплеснулся на скатерть.
– Эх, что за время?! Любишь его, ненавидишь ли? В чём прок? В чём смысл?
Одни вопросы. Не поверишь, каждый день себе их задаю. По телевизору чёрт
знает что болтают: искажённая действительность – вот придумали! Если нечто
– действительность, то какое же оно искажённое? Это мысли искажённые по
непониманию смены времён. А ты, Кондрат, понял смысл этой смены. Пусть
я – в сапожниках, ты – в пчеловодах. Но не ушли мы с тобой из мира, не
покинули его в трудный час. Пусть и обсевки в поле, да благопристойные
мы люди, то есть пристойные благу. Сражаемся за что? За приличие, чтобы
всё было у нас прилично человеку. Разбередил ты меня... Трудно пожать
руку противнику. Даже бывшему... Но ты пожал... Любаша, собери ещё по
рюмочке. – Галанин раскраснелся, его большая лысина зардела, в глазах
появилась улыбка. – Куда ты ревизоров моих отправил?
– Детективы читать.
– Детективы читать! Ой, Любаша! Кондрат отправил ревизоров... – Галанин
не договорил и раскатисто рассмеялся.
Ноябрь 1999, январь 2002
г.Санкт-Петербург
Федор ВИНОГРАДОВ
Я СДЕЛАЛ ВЗДОХ
* * *
Я сделал вздох –
и зацвела сирень,
и я оглох
от собственного вздоха;
и на порог
от сомкнутых дверей
упала тень
вошедшего кого-то.
Ему, быть может,
тоже стало жутко
от тишины
немого промежутка...
* * *
ты осыпана звездами
ты моя тень...
выхожу –
и никуда не деться
вечер поднимется
станет день
в отраженье
твое глядеться
в полуночном трепете
сторожу...
на руках пыльца
твоего сердца
ветер с берега
отведет паранджу
ладан скатится
в ладонь иноверца...
золотой возница
как я одинок
и слова
для себя не созданы
ведь все повторится –
и выйдет ночь
твое тело
осыпать звездами...
* * *
сушеных яблок
горькое бессмертье
вы истомили
желоб родника
и бабочку
забившуюся в сети
на белом рукаве проводника...
и осенью
под шорох усыпальниц
когда гранат ложится на гранит
я нюхал окровавленные пальцы
коснувшиеся девственных ланит
г.Санкт-Петербург