одинокие всхлипы и чей-то плач, переходящий в безумные крики и призывы.
– Мало он народу схоронил, так еще, чертяга, и за пришлых взялся!
– Расправу ему, расправу! – выкрикивал кто-то.
– Правильно! – подхватили остальные. – На кол беса, пока всех не порешил!
Догоравший дом уже никого не интересовал. Люди, не замечая притаившегося Аверова, ринулись к нему домой. Не отыскав его там, они побежали к мастерской.
Когда солнце поднялось, пламя уже доедало столярку Аверова. Народ, уставший и измученный бессонной ночью, волоча за собой гробы, расходился по домам. Кто из них поджег мастерскую, вряд ли сознаются; одно хорошо – Аверовские гробы вытащили до пожара, так что смерть никого уже врасплох не застанет.
А гробовщика с той поры больше не видели. Одни говорили, будто он в доме том сгорел, другие – будто в городе работает. В похоронной конторе...

г.Анива, о.Сахалин

Елена МАШУКОВА

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

* * *

Мне снилось детство: яблоневый свет,
молочный выступ тёплой русской печки;
на старом кресле тёмно-синий плед,
которым бабушка укутывала плечи...
Скрип половиц под ножкою босой.
Дверь тяжела. Порог высок. Прохладны сени.
И слышно за спиной: “Простудишься. Постой!”
Но впереди гудит поток весенний.

Дрожанье век. Движение руки.
Я помню, мне ещё приснилось лето,
как мы с отцом гуляем у реки,
он что-то говорил про русского поэта...
На север, отраженья распластав,
шёл теплоход. В воде тонули тени.
И пацаны ныряли в них с моста,
выплёскивая бурые растенья.
А я смотрю, как долго по воде
расходятся небесные границы,
и почему-то знаю: этот день
мне обязательно когда-нибудь приснится.

ИНТЕРВЬЮ

– Вы где живёте?
– Я живу.
Брожу по липовым аллеям,
Дышу озоном и хореем,
По васильковым акварелям
На белой лодочке плыву.

– Вам сколько лет?
– А сколько лет
Дождинке, бабочке и лету,
Звенящему в осоке ветру,
В ночи не меркнущему свету
Несуществующих планет?

– Как вас зовут?
– Меня зовут
Миров рассветные пространства,
Столиц вселиких балаганства
И до кровавой юшки труд.

г.Южно-Сахалинск