– Мам. Давайте всей семьей на этот фильм сходим!
– Тебе мало того, что мы кассеты купили с хреновым переводом?
– Вот я и говорю! В новом кинотеатре вы ни разу не были.
– У тебя денег сильно много?
– Нет, я просто хотел, чтобы вы порадовались, как и я…
– Ты не ответил! Еще ни одного рубля не заработал на жизнь, а уже указывает!
– Мне 11 лет.
– Вот именно! Поэтому хотя бы без пререканий выполняй свои обязанности, – учись хорошо и мой пол и посуду!
– Но…
– Ты что-то против имеешь? Как ты вообще с отцом разговаривашь? Думаешь, нам легко вас воспитывать?
– Не надо было рожать, раз не на что! Ребенок – это не обязанность!!!
И, как был, Юка выскочил из квартиры. Миотка вяло улыбнулась, но Юка перескочил перила…

…Дома как всегда было много Миоток. Целая толпа. И все с таким же страхом в глазах. Но сейчас это было хорошо. Когда людей много, на тебя не нападает веревка, пол – как пол, и всякие космические круги не опутывают твою голову.
Звонок. Опять звонок.
Вошел Ромка. Под кислотной футболкой что-то выпирало.
– Ты смотрел? Ты понял: – Миотка дернула Ромку за плечи, – Ты понял?
Ромка оттолкнул ее, совсем маленькую и легкую.
– Ты что? Да, я понял. Скоро зима.
Миотка развернулась и пошла в комнату.
– Зима среди нас. И она скоро наступить.
Миотка осторожно посмотрела на него.
– Что ты несешь?
– Люди злые. Разве ты не знаешь? Они вбили первый бетонный столб в Поле. Жизнь – она… Сегодня, и уже сейчас, в этом дне, ты уже старый. И ты не понимаешь, зачем тебе умирать, ведь ты живой! Зачем все это? Мы не живем, мы несемся по какому-то тоннелю, темноту и очень короткому. А вокруг зима, лед, бесконечный лед. Ты стараешься его растопить, а тебя сносит, отталкивает в середину. А в конце его – огонь. И только он сможет сломать этот лед….
– Ромочка, что с тобой?
– Я буду двадцатым амулетом. Тебе ведь передали диск?
Он вытащил деревянную фигурку на веревочке.
– Сам сделал? – Миотка протянула руку.
– Не трогай! – Ромка открыл дверь. Лампочка робко осветила него золотистые волосы. Блестящие широкие штаны. И руку с почти стершейся гордой надписью фломастером “12”.
– Верни мне диск.
– Он у Динки, а потом перейдет к Юке.
И вышел.
Миотка села на пороге. Ноги связывало лентой от какой-то липкой и жуткой догадки. Миотка вздрогнула, попыталась представить себе, как она перерезает эти вьющиеся усы, но не смогла. Руки не дотягивались ни до ножа, ни до ножниц. А когда она нагибалась, то запутывались и плечи…

…Ребенок – не обязанность… Ребенок – не обязанность…Дети взрослые… Везде ложь… Надо дать им возможность жить… Двадцать два ребенка, способные спасти мир… Люди узнают и поймут… Она – дочь программиста… Амулеты… Двадцать два амулета… Диск… Злые люди… Все умрут… Грызут друг друга по пустякам… Нет возможности что-то совершить… Перевернуть мир… Весь тоннель… мыть полы… огонь…

…Миотка проснулась ночью. Тишина города – далекие пьяные крики, стук попсы. Храп соседа… Миотка встала. Вышла на балкон. Свежий ветер распустил ее волосы. Тополя во дворе ласково шелестели и говорили о том, чего люди никогда не узнают. Чистый ночной воздух. Не запутал, не сплел в клубок. Она подняла ногу и свободно положила ее на перила. Прогнулась. Почувствовала каждую клеточку своего тела. Засмеялась. Поняла, что все позади. Вокруг ночь и красота.
Взглянула нечаянно на окна Ромки. Они беспокойно пылали на темном доме. Окна Юки тоже горели. Миотка медленно повернула голову на горы. Большой костер постепенно утихал. А ветер приносил еле – еле заметный привкус гари, жженного дерева, волос и пластмассы…

Анна ЗАДЕЛЁНОВА

СУМАСШЕДШИЙ

Я пришла недавно в новый класс. Конечно, сложно сразу войти в новый коллектив, но я старалась, вела себя как всегда – непринуждённо, весело. И представляете, со многими подружилась. Только один мальчик странный ни в какую не хотел со мной общаться. Он просто ходил, молчал и заглядывал мне в лицо. Сперва я подумала, что он немой, затем – что просто неразговорчивый, а потом решила, что он больной, и лучше к нему не приставать.
Только на этом дело не закончилось. Как-то я шла со школы, тут из-за угла выскочил он с сигаретой в зубах. Я поздоровалась. А он как начал кричать на меня: “Сними маску! Довольно притворства!” Я подумала: “И вправду больной”, и хотела было дальше идти, но он меня не пропускал. “Баста! Хватит лжи!” Я не на шутку испугалась: мало ли, что у шизофреников на уме, и убить может. Стою, молчу. Жду, пока договорит. “Я тебя раскусил! Я не такой как они!” – выкрикивал он. Уж и точно не такой. Ладно, думаю, подожду немного, может, живой останусь. И чего он навязался на мою голову? Мне уже смешно стало. А смеяться неудобно. Я платочком рот закрыла, будто кашляю. А он всё кричит. И так интересно – у него сигарета не вываливается. Он так напрягался, что даже вены и жилы на висках выделялись. Сигарета уже потухла, но она намертво прилипла к нижней губе и висела.
“Будь собой. А пока – прощай!” Я когда услышала эти слова, аж подпрыгнула от радости.
– До завтра, – сказала я и быстренько побежала домой.
Вот мне интересно. Он со всеми и всегда так, или это у него весенние обострения?
Я теперь к нему вообще не подхожу. Вдруг убьёт. Или покалечит. И ведь надо так – полчаса на меня орать! Откуда в нём столько лозунгов?! Слава Богу, он один такой в нашем классе.