мне пожалует Сатана. Я, было, счел это глупой шуткой, но тогда приходилось поверить в то, что кто-то попал ко мне на пятый этаж, взломал стальную дверь со специальным замком, выполненным на заказ, вторую такую же дверь с другим, тоже необычным замком, к которому не подходит ни одна обычная отмычка, при том оставив и замки и двери в идеальном, для меня, состоянии: без единой царапины. После этой операции, на которую, неминуемо, должно было уйти очень много времени, не говоря уже о шуме, неизвестный вошел в квартиру, ничего не взял, не оставил следов, да еще и, на сладкое, написал подобную нелепицу огнем. Да, да! Именно огнем! Чернила не выцветали, воспламеняли все, что я к ним подносил, при этом почему-то даже не опаляя белого потолка, и распространяли запах серы. Чтобы убедиться в своем психическом здоровье, я привел к себе соседа, взяв с него слово молчать об увиденном. Он побледнел, увидев надпись, но подтвердил все мои наблюдения. Пробраться ко мне через окно тоже не представлялось возможным – окна с необычными замками, открывающимися легко лишь изнутри – я уже не говорю, что это пятый этаж, и пожарной лестницы у нас не предусмотрено. Излишне добавлять, что и стекло, кстати, пластиковое, и замок были целы. Поэтому я поверил огненному посланию. Позвонил боссу, я работал в газете, и устроил себе отпуск на следующие три недели. Купил вина, шампанского, соку (о вкусах не спорят), водки и много чего еще, в том числе несколько пластинок с классикой на свой граммофон, который мне достался от дедушки на хранение – он ушел в большой поход, на рыбалку, с друзьями. Если умирать, что, ввиду обстоятельств, было очень возможно, то с музыкой. Купил библию – на всякий случай, хотя, если честно, на нее я не слишком надеялся. Сходил в церковь – мне отпустили грехи. В общем, решил я встретить дьявола как мог, во всеоружии. Ночью я, тем не менее, долго не мог заснуть, а когда заснул, то во сне видел котлы с кипятком, костры и пяточные. Просыпался. Засыпал и снова… раскаленные сковороды и иглы все время меня преследовали. К счастью, к середине ночи я, наконец, смог заснуть нормально, без сновидений. Пробуждение принесло мне новые беспокойства. Волнение унялось лишь за полчаса до предполагаемого появления дьявола. Я сел в гостиной, налил себе бокал красного вина, тут же, залпом, его выпил и налил снова. Стал ждать. С момента появления надписи время летело бешеным аллюром, а сейчас замедлилось до черепашьего шага. Я невольно торопил его, хотя понимал, что, возможно, тороплю свой конец. Жизнь не пробегала у меня перед глазами, я не думал ни о том, что мне дорого, ни о том, что я, напротив, терпеть не мог. Просто сидел и ждал, изредка потягивая вино из бокала. Тем не менее, когда настало время, он оказался пуст. Я подождал минуту, две, и уже сам себе показался дураком, как вдруг… Стена у меня в гостиной медленно разъехалась, открыв моим глазам широкий зал за ней. В зале на потолке висела большая лампа. Нет, не большая – просто огромная. Она была куда больше моего роста, вся украшенная разными стеклянными фигурками, и казалась такой хрупкой, что подуй ветер – она разлетится на миллионы кусочков. Но меня больше удивило другое. Даже не то, что лампа была выключена, хотя зал горел тысячами свечей. В центре зала стояли двое. Один из них был весь в черном, другой, напротив, словно излучал белизну. Они одновременно шагнули в мою гостиную – стена, с легким хлопком,

сдвинулась за их спинами. Они уселись в кресла – у меня всегда было два лишних кресла в гостиной – и я смог, наконец, рассмотреть их получше. По правую руку от меня сидел человек, если можно так сказать, в черном смокинге. Это был пожилой мужчина с серыми глазами и волосами. В последних немного прослеживалась седина. В нем было что-то, что вызывало почтение, вежливость, и, в то же время, в его облике сквозило что-то бесовское, что впрочем не отталкивало, а наоборот – притягивало. Я тут же догадался, что передо мной тот, кто назначил эту встречу. Но что удивительно, в его лице или глазах не было ничего злого, совсем ничего. Он напоминал мне скорее пожилого музыканта или ученого, нежели отца тьмы. Его спутник был одет во все белое: белый пиджак, штаны. Темными были лишь его ботинки и кожа. Этот гость напоминал преуспевающего афро-американского торговца лет тридцати, но глаза его были зелеными, что очень выделяло бы его, окажись он в толпе своих соотечественников. Он все время улыбался. В отличие от его спутника, от него не веяло ни почтением, ни вежливостью. Все же в нем, как и в его друге, присутствовало ощущение скрытой силы. Я некоторое время разглядывал их, все же надеясь, что они простят мне такую нескромность. “Да, ничего, ничего” – словно читая мои мысли, проговорил чернокожий и, в очередной раз, улыбнулся. “Кто? Как? Почему?” – вопросы сорвались до того, как я успел это осознать. “Я – Люцифер” – медленным, глубоким басом представился Сатана, – “А это – Дарел Уизер. Он человек с вашей земли, ставший ангелом”. Как бы отвечая на мою мысль, Дарел произнес своим звонким тенором: “Да, есть и другие “земли”, очень много “земель”. Люцифер только возвел глаза к небу (у меня сей жест вызвал недоумение – в конце концов, он дьявол). “Он всегда перебивает старших, сколько его не учи”, – с улыбкой проговорил Люцифер, – “А теперь давайте по порядку”. Он выдержал паузу, затем продолжил: “К вам мы пришли из-за вашей статьи. Дело в том, что большинство, да нет, почти все люди считают меня абсолютным злом. Они не понимают того, что зло есть в каждой душе. Им просто надо было на кого-то возложить ответственность за все плохое, что есть в мире. А я – идеальный козел отпущения. Я – повелитель Ада – тюрьмы для грешников. Я слежу за тем, чтобы каждый грешник получил по заслугам. Это их искупление за все содеянное. Им все равно всегда дается второй шанс. Но я отвлекся. Не знаю, как мудрецы древнего мира узнали о нас, силах созидания, но они отождествили меня с моим царством. И вот результат – из лучшего архангела я, в людском представлении, превратился в абсолютное зло. Ваша статья рассказывает о том, что нужно думать самому, а не слепо верить тому, что тебе говорят. В ней вы заставляете людей задуматься о том, действительно ли я такой, каким они меня себе представляли. Я очень устал от слепой ненависти, я хочу, чтобы имя “Люцифер” говорило о райском свете, а не адском огне. Я хочу, чтобы вы написали еще больше таких статей – чтобы люди задумались о зле. Поняли его”. Он замолчал. Сказать, что я был потрясен, значило не сказать ничего. Мало того, что меня посетил Люцифер, так он еще, оказывается, не главное зло. Что-то заставляло мня ему верить. Я снова посмотрел на него. Он сидел, погруженный в свои мысли. Тогда я посмотрел на того, кого он назвал ангелом. “Так он не враг бога?” “Самый лучший помощник”, – ну и ну. “Тогда почему бог не сделал так, чтобы люди