…Сейчас, когда я оглядываюсь на свою жизнь, мне всё яснее
и яснее представляется, что в этот мир я пришёл с одной целью: жить и
работать на земле. Стоит убрать какие-то мелкие детали, и тут же обнаружится,
что жизнь моя нигде не петляла, не уводила меня надолго в сторону, а прямиком
вела к тому, чтобы я толково исполнил своё предназначение. Оно, предназначение,
верно есть у каждого человека, но не всем выпадает судьба реализовать
его.
Во мне же всегда было много честолюбия и ответственности. А человек с
обострённым чувством ответственности должен стремиться на первые посты.
Это зов человеческой природы, так я считаю. А ещё – долг перед теми людьми,
с которыми свела тебя жизнь. И за то, что мне выпало счастье исполнить
свой долг, я безмерно благодарен судьбе.
Аркадий ВЕПРЕВ
1. ЗАТЕРЯЛАСЬ ДЕРЕВЕНЬКА
В ЛЕСАХ ВЯТСКИХ
НАЧАЛО
Родился я 29 октября 1927 года. Не знаю, кто и где распорядился,
но с этих пор октябрь стал едва ли не главным месяцем в моей жизни. По
крайней мере, многие важные события почему-то приходились именно на него.
В октябре я пошёл в армию, в октябре стал директором совхоза “Назаровский”…
Ну, а первый октябрь – это моё начало: небольшая, в 24 двора, деревенька
Вареницы. Понихинский сельский совет, Шабалинский район, Кировская область.
Бывшая Вятская губерния.
Надо сказать, что до пяти моих лет жизнь в наших Вареницах текла так,
как будто в России и не было никаких революций. Кто основал деревеньку
– неизвестно, но жили и работали мы в конце 20-х годов так, как жили и
работали наши предки. Наверное, каждый двор в Вареницах был связан каким-то
родством, потому что фамилия большинства жителей была Вепревы. Здесь родился
мой прадед Андрей Федотович. И дед – Сергей Андреевич. Видеть мне их не
пришлось, но отец рассказывал, что были они работящие и бесстрашные, не
боялись ни зверя, ни урядника. Лишь Бога боялись. Ещё помню, что в семье
никогда не велось разговоров о крепостном праве, и потому, думаю, крепостных
среди моих предков, скорее всего, не было. Очевидно, деревеньку основали
вольнопоселенцы, а может, и какие-нибудь бедовые люди. Но в детстве я
про это не узнал, а потом не довелось.
Когда я родился, моему отцу Филимону Сергеевичу Вепреву было уже 35 лет.
В семье я был четвёртым ребёнком. До меня родились Мария, Анисифор и Василий,
а после меня – Анатолий и Люба, которая умерла в раннем детстве. По деревенским
меркам, отец был образованным человеком – окончил четыре класса церковно-приходской
школы. Если дать ему краткую характеристику, то был он человеком-добытчиком.
Семья и дети всегда стояли у него на первом месте. Так было в моём детстве
– так осталось навсегда.
Когда я был уже директором совхоза, отец гостил у меня в Степном. Думаю,
в душе он гордился моими успехами: как-то сказал, что столько мяса и молока,
сколько дают в “Назаровском”, не наберётся по всем хозяйствам Кировской
области, и добавил: “Ребёнок, надо бы поберечь силы”. А мне тогда, наверное,
под пятьдесят было. Он к нам, своим детям, так всегда обращался – ребёнок,
хотя человеком был скорее жёстким и очень строгих правил. Мы знали, если
он
что-то сказал – это закон для всех домочадцев. Хочу признаться,
что нас, своих детей, он частенько лупил, но вот обиды на него за это
я не помню. Зато запомнил отцовский бурак – то есть туесок, в котором
он из леспромхоза приносил нам кильки, а в сумке – хлеб. В леспромхоз
отец устроился тогда, когда крестьянская работа в колхозе уже не помогала
прокормить семью…
Мама, Варвара Тимофеевна, урождённая Гунбина, родилась и выросла недалеко
от Варениц – в деревне Гришонки. Была она из зажиточной семьи. Надо сказать,
что когда началось раскулачивание, из всей нашей семьи пострадала родня
именно со стороны мамы. У мужа её родной сестры были прекрасные мельницы.
Спорить с большевиками и подвергать свою семью гонениям он не стал, отдал
мельницы добровольно…
Мама, как и отец, окончила церковно-приходскую школу. Доброты она была
необыкновенной, и всегда старалась защитить нас, скрыть от отца любой
наш проступок. А ещё деревенские говорили про неё: “Работящая до умопомрачения”.
И они нисколько не преувеличивали. На поле за ней угнаться было невозможно.
Помню, отец работал в колхозе бригадиром, а мама – у него в бригаде. Небольшая,
худенькая, она на работе не уставала, серпом жала по две-три нормы, за
что получала от отца выговоры. “Кто же поверит, что я не приписываю тебе?”
– говорил отец, и приглашал других перемеривать за мамой.
С ней же связаны у меня представления о Боге. Сам я не религиозный фанатик,
но вера в Бога прошла через всё мое детство: крещение, церковные праздники,
с крестом и молитвой садились за стол и вставали из-за стола… В зале нашего
деревенского дома висела божница в хорошем окладе, с раннего детства мы
читали Библию. Приучила к этому мама. Сама она Библию читала запоем. Была
очень верующим человеком.
К чтению нас приучала не только мама, но и отец. Он много читал русской
классики – Толстого, Тургенева, Некрасова… Тянулся к литературе. Помните
такие некрасовские строчки: “Белинского и Гоголя с базара понесут”? К
нашей семье их можно было применять буквально. Когда отец ездил на базар
продавать мясо и муку, он всегда покупал новые книжки. Я ещё читать не
умел, а уже знал многие рассказы русских писателей. Страшный рассказ про
“Вия” услышал, когда мне пяти лет не было.
Почти каждый вечер отец читал нам вслух. Особенно зимой, когда у крестьянина
работы поменьше. Он собирал детей, устраивался на лавке под божницей и
звал меня:
– А ну-ка, ребёнок, садись рядом!
Я с радостью прижимался к отцу и замирал, а он открывал книгу и хорошо,
внятно, с интонациями начинал читать нам гоголевского “Вия”. Свечка потрескивает,
за окном метель начинается, в углах избы залегли тени, и мы боимся дохнуть
– такой восторг в душе поднимается. Голос отца
Скачать полный текст в формате RTF