Фёдор ВИНОГРАДОВ

СКАЗОЧНЫЙ СОЛДАТ
ЛЕНДЛЕР

не знаком темный лес
где бреду я…
только ветру
шепчу: аллилуйя
только ветер
гуляет по сбруе
побросав под копыта
листву…
я иду –
оступаюсь и снова
окликаю
младенца лесного…
и сбиваясь
под гривнами кочек
все шепчу напрягая ладонь:
будто золотом позвоночник
осыпает озябший конь

ДУЭЛЬ

трава от инея пожухла
нет мне от этого не жутко
но замираю в тишине
от горькой памяти рассудка
о ней
скорблю как Грибоедов
по паре легких пистолетов
в дуэли нет упрека право
но от звенящего кимвала
болит по смерти голова
которой беглые слова
ты на улыбке начертала…

АГАРЬ

грешат уста соблазном звука
и тишиной увлечена
кладет Агарь чужого внука
целуя в изморозь чела
и взор ягнят уводит в поле
и ничего не видно боле…

ВАРАВВА

Тишина. Только ветер плачет
в черных соснах. Полей не прости,
и лесов золотых не прости.
Если спросишь о том, что значит –
по опушке разутым брести
и Вараввой с губой разбитою
возвращаться в полдневный Рим
и скликать за листвой осыпанной
Саломей или Магдалин?
Это все ничего не значит –
в преломленьи иной высоты,
где над соснами ветер плачет.
В тишине догорают листы.
А проснуться с тобой – на подушке
твои волосы рядом лежат;
это все мне до боли скучно,
но от этого не убежать.
Бледный мальчик по бархату лога

за ослицей идет вослед.
Я отпущен в обмен на Бога.
Я свободен.
И страшен свет.
И за мной по листве осыпанной
кто-то ходит. И я не жив:
будто вытянул пряжу из свитера,
спину к дереву прислонив…

ДВА СТИХА О СМЕРТИ

1.
Все.
Представьте: умер я.
Вот скамейка – и семья.
(Или может быть не так:
вот семейка – и скамья…)
Ну да разве
в этом суть?
Все умрем
Когда-нибудь.
Я живыми окружен:
мне плевать – друзей ли, жен…
Я полов не различаю.
Я устал теперь искать
вечной привязи начала,
с жадной целью – развязать…
Плачут?..
Я не слышу даже –
им конечно все равно,
из каких пятиэтажей
дух мой вылетит в окно…

2.
Сколько я воспел души –
и ни разу – тела…
На пшеничные гроши
птица прилетела…
то ли галка,
то ли… кто их разберет!
ей не в парке
вести листьям счет.
Ей – тоска
над нивами летать…
мне близка
такая благодать.
Я бы стал, ей-Богу,
этой галкой,
или как ее там называть!..
и летал бы
перышком над парком
шорох листьев
книгами читать…

***

Сушеных яблок
горькое бессмертье
вы истомили
желоб родника
и бабочку
забившуюся в сети
на белой голове проводника…
и осенью
под шорох усыпальниц
когда гранат ложится на гранит