выделяют материал — то ситец, то штапель на платья. Я же знаю, что сейчас все стараются устроиться туда, где получше платят и побольше норма хлеба...
Первое время я из-за переживаний путалась, не раз записывала сани или телеги парами, а сапоги — штуками. Нина смеялась или ругалась. Но быстро я запомнила, что к чему, и дело пошло.
Когда стали выписывать, в счет зарплаты, но по льготной цене, шерстянку, я вместе с другими сходила на склад, и нам показали разные ткани, спрашивая, какого надо цвета и сколько метров.
Я выбрала бордовую ткань и получила четыре метра. Вечером явилась домой с покупкой и стала придумывать фасон, нарисовала, указала все размеры деталей, а утром предупредила Нину, что пошла к закройщикам. Я попросила Лидию Васильевну, главную раскройщицу, раскроить, а дальше уж сама справлюсь.
Я перебрала все образцы-вышивки и отобрала образец рисунка — тетя Тася меня когда-то “натаскивала”, мол, в жизни все пригодится. Отыскала образец этой самой зеркальной вышивки, вспомнила, как это делается, подобрала нужные по цвету нитки-мулине, канвы отрезала нужной ширины и принялась за дело. Я и до войны много вышивала, уже были и клиентки — я им вышиваю, а расплачивались они нитками и канвой... Вышила подол, прогладила и сама удивилась, как красиво получается! И зеркальная вышивка здесь мне очень пригодилась. И воротник, не накладной, а вышитый полукругом, тоже получился красиво.
В швейной мастерской многие удивились такой красоте. Лилия Васильевна тоже похвалила. Сказала, что все делаешь правильно, что и сшить это платье сможешь сама — придешь разок на примерку.
Когда нежданно-негаданно приехал в наш небольшой город Максим Дормидонтович Михайлов, мы с Виктором Петровичем принарядились: он — в недавно купленный костюм (из американских подарков), я в новое платье, сходили на концерт, послушали великого певца. Сходить-то сходили на концерт, а то, что на завтра у нас не осталось денег, чтобы выкупить по карточке хлеб...
Много лет верой и правдой служило мне это платье. В нем я ходила в гости, на праздники, по делам. Навсегда запомнив от Нины, под началом которой я добросовестно исполняла свои обязанности, — это насчет “одеться поприличней”, я надевала его и шла на работу, где почти всякий раз мне делали комплименты и сожалели, что платья сшили для себя все на один фасон и оттого чувствовали себя как бы “инкубаторскими”...
Не мною сказано: чего больше любишь, то быстрее и изнашивается. Так и мое зеркально вышитое платье. Бывало сяду, по привычке расправлю — чтоб не помять, поглажу себя по коленям и вижу, как уже изрешетилась, сквозит ткань...
Длинной оказалась судьба у этого платья. Впоследствии, рассматривая семейные фотографии, я на некоторых из них видела себя в этом платье и всякий раз душа удивлялась приятно...

г. Красноярск

ПОСВЯЩЕНИЕ В.П. АСТАФЬЕВУ

Александр КАЗАНЦЕВ

***
Вот на снимке: я, Астафьев
И учителка Галина,
А за нами полыхает,
Как салют большой, калина.

Двор Астафьева в Овсянке.
Осень. Век ещё двадцатый.
У Петровича в осанке
Усталь с удалью завзятой.

В снимок вглядываюсь — жалко!
Тучей хмарь ползёт на брови:
Чёрт-те где училка Галка
И в сырой земле Петрович!..

Вот и радости изнанка —
Буду я писать отныне:
Красноярский край, Овсянка,
Дом Астафьева, калине.

г. Томск
Январь 2002 г.

Сергей ДОНБАЙ

У АСТАФЬЕВА

Перейти Россию вдоль –
Наша удаль да юдоль.

Ну, какая же Расея
Без Сибири с Енисеем!

Эхом в слове Енисей –
То Есенин, то Сергей.

Ну, а что Россия в принципе –
Без Сибири, без провинции?

Это только география –
Без Овсянки и Астафьева.

Там напарились мы в бане,
Остудились в речке Мане.

Говорили с классиком,
Закусив карасиком.

Ну, какая же Расея
От поллитры окосеет!..

Там стоит с тех пор в Овсянке
Свет-церквушка россиянка.

Сам я гладил бревнышко,
Как родное ребрышко.

Эхом в имени Сибирь
Отзывается – Собор.

г. Кемерово